Смутное Время
E_L_F_@ 
(16 Фев 2008 23:53)
Смутное Время
Название: Смутное Время
Автор: Ельфа
Рейтинг: Всем
Статус: В процессе и еще долго
Герои: оригинальные
Жанр: Научная фантастика
Смерть персонажей: есть, с самого начала первой главы
Аннотация: Студенты не меняются в течение веков. Они маются дурью, вюбляются и придумывают выходы из самых невероятных положений - тем самым находя вход в еще более невероятные.
Перенесено админом. Эндрюс
Проклятье!
Видимо я не могу писать одну вещь, тянет на две одновременно, и все на большие формы тянет...
Вдобавок меня приложили копытом, главное, я не поняла за что, несмотря на то, что мне все объяснили!)))
Вот что такое оффтоп, а?
Лан, хватит жаловаться.
Начиная выкладывать второй Бессмертное ТвАрение)))
Предупреждаю сразу, это научная фантастика или вернее, попытка научной фантастики. Магия есть, но относительно научно обоснованная. Местами возможно будет высовываться чужой стиль, если кто заметит, что я пытаюсь слизать события или стиль у Стругацких, Громыко или Обожаемого Автора, просьба тыкать носом жестче, чем в ошибки, это будет тщательно исправляться. начала не пугайтесь, темы общежития и вообще школьного фэнтези здесь не будет в принципе. По крайней мере, пока не поланируется.Еще один момент, это ссылки. В оригинальном тексте их довольно много, но помещать их сюда будет слишком долго, поэтому все вопросы и непонятки в тему, текст со ссылками могу высылать по главам, особенно если найдется трудолюбивая бэта.
Три, два, один... Поехали!
СМУТНОЕ ВРЕМЯ
Пролог. 2180
18.07.2180 г., Новосибирск, общежитие
НГПУ , Земля Изначальная
«Приказ №237. Студентов 4 «И» группы Чина Д. К. и Шуваева Д.С. отчислить за грубое нарушение устава университета. Старосте группы Соловьевой И. С. объявить строгий выговор; при повторении ситуации отчислить Соловьеву И. С. без дальнейшего рассмотрения на педагогическом совете. Ректор Миронов В. С., декан факультета Истории и гуманитарных наук Кетцер Н. Н.». Место для даты и подписи ректора, подпись декана, печать универа.
По сути этот приказ был мне, Ирине Соловьевой, старосте четвертой «И» группы, плевок в морду. То, что выгоняли лентяев, прогульщиков и мастеров до всевозможных жестоких и тупых шуток Ди Кен Чина и Димку Шуваева было вполне обосновано, но меня-то за что?
– Что скажешь, староста? – Димка и Ди сидели на моей кровати и лопали яблоки, бессовестно уворованные в экспериментальном саду ботаников. Я бы на их месте не рисковала.
– Что я могу сказать? – Я пожала плечами. – Ситуация беспроигрышная. Для Ник-Ника нашего, конечно. Либо он выгоняет вас двоих, а я не вступаюсь, и тогда он выгоняет двоих идиотов и теряет строптивую старосту, либо я опять изображаю на потеху всему университету гражданского адвоката, и тогда он выгоняет двоих идиотов и одну строптивую старосту. Вам как больше нравится, мальчики?
– Мой вариант Ники-Ники не рассмотрит, – вздохнул Ди. – А он самый приятный.
– Не сомневаюсь. – Фыркнул Шуваев. – Нам повезло, что во вторник отмечается юбилей института, а в понедельник подготовка. Так что приказ пойдет на подпись к ректору в лучшем случае в среду после обеда.
– И что ты предлагаешь делать эти четыре дня? – Огрызнулась я. – Дрожать, что Миронов увидит этот приказ?
– Как что?! Делать перезапрос на запасной шанс!
– Так, чего-то я не врезаюсь в ситуацию. – Откровенно вздохнула я. Теперь настал черед парней удивляться.
– Соловьева! Ты чего, в один институт документы подавала?
– А что, ты в несколько?! – С саркастической улыбкой поинтересовалась я.
– В четыре! А если бы ты в этот не поступила?
– Я?! – Возмутилась я. – Не поступила бы?!
– Ладно, Ирка, ты у нас отличница, случай особый. А вот все нормальные люди на всякий случай выбирают побольше институтов позадрипанней, чтобы при малейшем неудобстве послать перезапрос и перевестись.
– Хитро, – вынуждена была признать я. – Но все равно, за четыре дня я новый институт себе не найду, чтобы накапать декану.
– А десантный корпус? – Удивился моей непонятливости Ли. – Если с тобой там хоть что-нибудь случится, Совет Безопасности устроит Ники-Ники превеселую жизнь.
– Нет уж, ребятки, – возмутилась я. – Мне как-то не охота, чтоб со мной хоть что-нибудь случалось. Сами-то почему в институты переходить готовитесь?
– Во-первых, – степенно заметил Шуваев, – без особой надобности голову в сопло не суют, а во-вторых, он тебя и не отпустит. Ты его так, попугай. А если все-таки отпустит, бери контракт на два месяца на Кклорхх.
– Умный! Да за два месяца меня на Кклорххе на атомы разберут!
– Сама умная! Тех, кто на Кклорхх летит, два месяца только в учебке парят!
– Значит, минимальный контрактный срок туда больше.
– А вот и нет. Я это как вариант рассматривал.
– Значит… хотя, чего мне еще делать?..
Да уж, удружили мне ребята. А ведь шутка была старая, как мир, обычная шутка для проходящих вместе практику студентов историков и археологов. Впрочем, ребята и с химиками с поправкой на специфику такое устраивали…
Шуваев и Чин с еще двумя такими же бесшлемами днем рассказывали симпатичным студенткам легенду о белом археологе, который пошел искать заброшенный город, заблудился, упал в старый раскоп, сломал ногу и в конце концов умер от голода, а ночью просовывали в просветы гермопалаток (нет бы дурам сообразить, что гермопалатки только своих пропускают) выбеленные известняком руки и замогильными голосами начинали вещать что-нибудь вроде «Дайте мне хлебушка, и я подарю вам сокровища Заброшенного города». Дуры пугались и визжали.
Кто ж знал, что студентки покажутся симпатичными не только моим однокурсничкам, но и навестившим свой факультет на практике декану… Кто ж знал, что железный Ник-Ник окажется еще более впечатлительным, чем эти студенточки.
Да уж, подмоченные штаны и репутацию наш обидчивый декан (тем более, над ним уже даже на лекциях подхихикивали) не простил даже мне, как «не пресекшей». Нужно было спешно продумывать пути отступления.
– Ладно, ребята, включите чего-нибудь погромче. Надо же проститься с любимой общагой, – вздохнула я. Пацаны согласно кивнули.
Ли достал из кармана райт и метнул в прикрепленный к потолку информационный узел. Секунду спустя комнатку наполнили звуки популярного хеви. По крайней мере, веселая студенческая жизнь продолжалась.
20.07.2180 г., Новосибирск, территория
НГПУ, Земля Изначальная
Как и ожидалось, заниматься нашими судьбами в праздничные дни никто не захотел. Я валялась на травке, в настоящем лесу, вытариненом у городских властей еще года четыре назад. Раньше университет пользовался лесом без малейшего на то права.
Разложенная передо мной толстая пачка бумаг представляла собой печатные копии запросов, посланных мной в различные институты среднего и низкого достоинства и в десантный корпус. Пачка была внушительной, она навевала на меня тоску. Необходимость смены места обучения пугала консервативную меня хуже угрозы снятия «силового поля» с Земли .
Прикрепленный к рюкзаку райт радовал слух последней песенкой группы «Апокалипсис». Я извлекла из рюкзака очередную упаковку апельсинового сока и собиралась открыть ее, как рядом со мной повис курьер-пакет.
Чертыхнувшись, я посмотрела в идентификационный глазок пакета. Признав получателя, он приземлился на траву и раскрылся. Внутри оказался микродиск. Значит, письмо официальное. Черт, хоть бы раз догадались прислать райт. И все-таки, откуда это мне так быстро прислали ответ? А может, письмо не связано с этими событиями?
Во всяком случае, желание поваляться на травке около пока еще моего универа во много раз пересиливало любопытство узнать, а что же это там мне прислали. И главное, кто прислал. Я встала, закинула рюкзачок на плечо и пошла по узенькой тропинке.
Лес был сосновый, солнечный, яркий. С необыкновенным запахом смолы, с кустиками костяники под ногами, с огромными грибными полянами, которые безжалостно выбирали как студенты, так и преподаватели, со скрипом оставляя два-три грибка «на развод», «чтоб споры попадали». Биологи вопили и потрясали кулаками, но остальные продолжали нещадно обирать лес. Кто бы мог подумать, что лес находился едва ли не в центре громадного индустриального центра планеты, по старинке, в честь прежде находившегося здесь города, называвшегося Новосибирском. Центр был давно уже не новый, дело шло к тремстам годам, но ведь есть и постарше.
Новосибирск в двадцатом веке был темой моей грядущей дипломной работы, к которой я уже вплотную подобралась, а потому я хорошо знала, что во время образования педагогического университета (сейчас это тоже было только название, дань прошлому, так как все университеты были многофункциональными) он находился почти на окраине города, где лес был вполне уместен.
И правильно, что около учебного заведения лес, подумала я, слушая, как шуршит под ногами редкая опавшая хвоя. Хорошо. На время забываешь о цивилизации и о проблемах.
В общаге была тишина. Кому охота оставаться в студенческом общежитии на целых четыре дня выходных, если существует возможность слетать домой, в любую точку земного шара или даже на ближайшую к Земле Изначальной Землю-2. Исключением была, наверное, только я: мама вместе с группой коллег занималась исследованиями новооткрытой планеты E-XXIV, а отец пропал без вести в открытом космосе, когда мне было одиннадцать лет. Из всей своей семьи я выбрала самую мирную профессию – учитель истории. И вот, с этим видимо покончено.
Комнату я делила с Джулией Листовой с археологического, того самого злосчастного факультета, и следовательно, интерьер одной и той же комнаты делился на две части, как будто бы представляя собой две совершенно разных помещения.
Половина Джульки была отделана в розово-сиреневой гамме, здесь приглушенно горели декоративные светильники, и пахло очень хорошими духами. Жаль, что я от них чихала. Впрочем, половину Джулии я знала плохо, обычно видя ее через полупрозрачное поле полиэритиновой ширмы. В последнее время этот материал приобретал все большую популярность и в одежде, во всяком случае, высокая мода его уже активно использовала. Моя же половина комнаты представляла собой мешанину из цветов, времен и стилей (признаюсь заранее, никакого художественного вкуса у меня и в помине нет). Рядом с дорогущей картиной (чудесная, редкая вещь, копия на картину XVII века, выполненная в конце XX) висела дешевая голография известного космонавта Игоря Грина, а под ними мое собственное творчество, предмет моей гордости и стыда, в зависимости от настроения. На рисунке изображалась встреча космонавтов-героев, только что закончивших длительный и сложный полет. Сами космонавты получились вполне убедительными, особенно девушка, державшая в одной руке шлем, а в другой букет роскошных инопланетных цветов. Лицо героини вышло хоть и несколько кукольным, но очень красивым, а главное, что на нем явственно виделись эмоции: и радость от возвращения, и некоторое недоверие и ошеломляющее счастье встречи. Вот только встречающие вышли несколько однообразными, кривобокими, а местами и вовсе непрорисованными. Что касается космического корабля, то у совершенно не дружащей с техникой меня, он получился похожим на яйцо на тоненьких ножках, с яйцеобразным же входом и дурацкой росписью, которую, судя по всему, выполнял отчаянный абстракционист, у которого в тому же тряслись руки. Помешанная на модной живописи Джулька при виде этого шедевра неделикатно кривилась и вежливо просила перевесить рисунок так, чтобы с ее стороны его не было видно. Я в ответ не менее вежливо отвечала, что ее духи вызывают у меня неудержимое желание чихать. На том обмен любезностями и кончался.
Оказавшись на пороге комнаты я без церемоний кинула в ИУ микродиск. Посмотрим, чего у нас там.
E_L_F_@ (17 Фев 2008 00:14)
– Можно и повежливей, – недовольно произнес звучный баритон.
– На твоем месте, Яшка, я бы занялась воспроизведением, – вздохнула я. Яшкой я называла локально управляемую часть обслуживающей системы, проще говоря, блок, отвечающий за мои полкомнаты. Голос был стандартный, мне он не нравился, он подошел бы красавчику из популярного нарнийского фильма, а не относительно разумной системе жизнеобеспечения. Во всяком случае, я не давала Голосу тупых и высокопарных имен типа Арсений или Джеймс, а звала его просто Яшкой.
– Как скажешь. Чай, сок, вода?
– Сок, – попросила я, – и лучше апельсиновый.
– Возьми в приемнике. Подавать его тебе в постель я не могу.
– Я всегда считала, что напиткоприемники должны находиться около кровати. Это логичнее, – буркнула я про себя.
– Но негигиеничнее, – отозвался Яшка. – Кстати, по моим информационным каналам, в среду ты покинешь институт. Ты не могла бы собрать к этому времени личные вещи?
Обижаться на хитроумную электронику было бесполезно. Зато теперь я знала, что Ник-Ник решил любым путем избавиться от меня. Что ж, отлично.
– Соберу, Яш. Давай воспроизводи.
– Слушаюсь. «Уважаемая Соловьева Ирина Сергеевна…»
– Пропусти формальности, ладно?
– Как скажешь. Начинаю с сути. «Вы приглашаетесь в Марьинское Отделение Совета Безопасности 21 июля в 10:00 по новосибирскому времени, корпус №3, комната №269».
– И все? – Поперхнулась соком я.
– По сути – все, – честно ответил вредный Яшка. У меня же от такой наглости случилась внеочередная обида на весь свет. Ну я-то в чем виновата, что Ник-Ник даже подключил СБ. Там, конечно, разберутся в чем дело, но весь день промурыжат меня по коридорам, а Ник-Ник скажет, что держать сомнительную студентку у себя не собирается. На том дело и кончится.
– А что, подписи нет? – Спросила я.
– Есть, Андреев Тимур Борисович, агент класса «Б».
С одной стороны, приглашают. Несколько отличается от другой, вежливой и старомодной формулировки «вам полагается прийти». С другой, заинтересовался мной не какой-нибудь пенсионер из отдела нравственности, а агент класса «Б», в переводе на терминологию моего любимого XX века, полковник. Еще одна формулировочка: «агент». Это совсем не то, что «инспектор». Этот самый Тимур Борисович активно занимается оперативной работой. Чем-то он занимается сейчас?
– На этот раз все?
– Да.
– Ладно, вставь какой-нибудь музон поглючней. Мне надо подумать…
Я развалилась на своей удобной кровати, пытаясь понять, связан ли Ник-Ник с моим вызовом в Совет Безопасности, и если связан, то как. Ладно, приеду, посмотрю…
21.07.2180 г., Марьинск,
Территория МОСБ, Земля Изначальная
В отличие от большинства других солидных учреждений, местное отделение Совета Безопасности находилось не в Новосибирске, а в Марьинске (не путать с Мариинском!). В общем-то, я это понимала. В Новосибирске жизнь на виду, потому что людей слишком много, а места слишком мало, а те серьезные дяди и тети, которые имеют счастье работать в СБ не любят выставлять свои дела на показ. Опять-таки Марьинск – официально признанная зона отдыха, тут тебе и бор, и озера, и все тридцать три удовольствия, отдыхай, не хочу.
От Новосибирска до Марьинска можно было добраться либо флаером (личного у меня нет, а институтские на стоянке всегда сломаны), либо Т-кабиной (щаз, будто мне деньги не на что тратить), либо на электричке, как по старинке называли моноколейку. Последний вариант устраивал меня больше всего: может, и не слишком быстро, зато удобно и стильно. Единственное неудобство, правда, состояло в том, что ходили электрички строго по расписанию, утренняя, например, останавливалась на Новосибирском вокзале в шесть тридцать утра. Это соответственно мне нужно было встать не позже (а в идеале, гораздо раньше) половины шестого. Соответственно, в Марьинске электричка останавливалась в восемь. Это при условии, что мне к десяти.
Поэтому в половине девятого я с самым унылым видом слонялась по городку, не зная, куда девать еще полтора часа. Слов нет, местность в Марьинске была прекрасная. По-моему, здесь находились санаторий и два дома отдыха. Поэтому я начала с того, что взяла флаер (в кои-то веки мне попался рабочий), чтобы слетать на Медвежье озеро, за шестьдесят километров от городишки.
Водила я неплохо, но довольно медленно, впрочем, подозреваю, что виной тому было элементарное отсутствие практики. Поэтому для начала я взяла всего сто километров в час и, наслаждаясь полетом, двинулась в сторону озера.
Разумеется, чудесная идея начать утро купанием в озере пришла не одной мне. Один необыкновенно удобный заливчик заняла стайка подростков, явно еще не озабоченных выбором университета, в другой восхитительной бухточке наслаждался погожим утром рыбак, и только третий спуск к воде оказался пустым. Я с наслаждением скинула одежду и, разбежавшись, бросилась в чистую, чуть пахнущую тиной воду. Дождалась, пока пальцы коснулись илистого дна, и открыла глаза.
И оказалась нос к носу с аквалангистом в полном облачении, который задумчиво изучал мои совершенно обнаженные формы. От возмущения я чуть не захлебнулась, но вовремя опомнилась, явила ему (ей?!) энный палец на правой руке и усиленно загребла наверх. Один раз я оглянулась и увидела, пузырьки, вылетающие подозрительно часто и в подозрительно большом количестве. Аквалангист бессовестно ржал.
Только я успела вынырнуть и одеться, как всплыл мой мучитель. Признаюсь честно, тогда мне очень хотелось притопить его. Аквалангист стянул маску и оказался довольно симпатичным рыжим и веснушчатым парнем лет двадцати пяти, весело ухмыляющимся и разглядывающего меня (слава Богу, уже одетую) с живым интересом естествоиспытателя. Я замахнулась рюкзаком.
– Привет, я Ив, – представился парень.
– Ира, – настороженно кивнула я.
– А чего ты тут делаешь? – Поинтересовался он с детской непосредственностью.
– Купалась, пока тебя не заметила.
– И жаль…
– Щаз как посчитаю зубы, мало не покажется.
– А почему так грубо?
– А кто первым начал подглядывать?
– А кто первым нырнул в эпатирующем виде?
Мы переглянулись и захохотали.
– А ты что здесь делаешь? – Поинтересовалась я.
– Купаюсь, – доходчиво пояснил Ив. – На самом деле, это мой ход, я даже не думал, что на него кто-нибудь польстится, тут дно илистое.
– А я здесь просто редко бываю, и про дно не знала вообще, – махнула рукой я. – А вообще, ты тут живешь?
– Учусь, – спокойно отозвался он. Я в первый момент удивилась, где же это он в Марьинске институт нашел, а когда поняла, то чуть не хлопнула себя по лбу.
– А ты?
– По делам, – уклончиво ответила я.
– Ну, если ты не изучаешь историю , то дело у тебя тут может быть только одно.
– Кстати, забыла сказать, я учусь в НГПУ, на историческом факультете, – совершенно честно заметила я.
– Здорово, – искренне обрадовался он. – Мне тоже сказать, где я учусь?
– Не надо, где можно учиться в Марьинске? Только в одно месте.
– Тоже верно. – Ив с удовольствием потянулся. – Хорошая погода, точно?
– Ага, – согласилась я, незаметно бросая взгляд на часы. Пятнадцать минут десятого, пора возвращаться. Правда, где в Марьинске отделение Совета Безопасности, я так и не удосужилась узнать.
– Слушай, Ив, а где ваша контора находится? – Поинтересовалась я небрежно.
– Ты же сказала, что ты – историк.
– Да, но я не уточнила, по какому я тут делу, – парировала я.
– Да недалеко, десять минут отсюда лететь. А тебе ко скольки?
– К десяти, – ответила я.
– Да мы можем еще полчаса свободно болтать. А чего тебе там понадобилось?
– Вызывают…
– Вызывают или приглашают?
– Ну, приглашают, – вынуждена была уточнить я.
– Тогда не все потеряно. А в какой тебе корпус?
– Третий.
– Третий… ну, отдел космических катастроф – это явно не твое, отдел нравственности… ты не похожа на человека, который будет орать неприличные песни на улицах… или похожа? О, отдел набора молодежи. Думаю, они просто решили пополнить тобой свои кадры.
А вот я очень даже сомневалась, что мной не заинтересовался отдел нравственности. Или… черт, только не это. Я сразу вспомнила, на каком раздолбанном звездолете летала мамуля с командой. Попытка припомнить место на карте, где находилась свежеоткрытая планета, наоборот успехом не увенчалась. Вроде бы, далеко, и не только от Земли Изначальной, но и от перевалочной базы.
– Если хочешь, я могу проводить тебя.
– Спасибо, Ив. Не откажусь. – Хмыкнула я. – Иначе я просто заблужусь там у вас.
– Да, это не сложно, – согласился парень.
Здание Марьинского Отделения совета Безопасности было выстроено в стиле средневекового рыцарского замка. Правда, весьма стилизованного. Я оглядела массивные, нарочито неровные светло-желтые блоки стен. Да, слишком аккуратно. И цвет ненатуральный, и окна слишком большие. Но все равно, впечатляет.
– Тебе туда. – Ив указал рукой на стоящее в отдалении небольшое здание в стиле викторианского особняка. Стены здесь были вполне натурального серого цвета, а почти до третьего этажа вился роскошный модифицированный плющ с листьями размером с суповую тарелку.
– Спасибо. Ну, я побежала.
– Погоди, Ир. Ты мне номер свой не дашь?
– Номер? Видеофона? – Расхохоталась я. – Ив, если я здесь буду учиться, ты меня сто раз увидишь. А если нет – думаю, мне будет не до этого.
– Хм… ловко. Ну, тогда до встречи.
– Пока!
Катя Озерская (17 Фев 2008 00:20)
Жутко нравится !пиши еще!
E_L_F_@ (17 Фев 2008 00:32)
Еще две главы по 10 листов)
но хочется немного растянуть процесс выкладывания)))))
E_L_F_@ (17 Фев 2008 00:43)
Глава 1
08.04.2182г., 88 км
от Роуни, Эртрелла
Вопреки прогнозу Деда, ветер к вечеру не утих, а только усилился. Нортон уселся на большой плоский камень, наблюдая то за красноватой, призрачной в подступающих сумерках пустыней, то за сидящей на точно таком же красноватом камне Наваки. Длинные полуголые ноги девушки были выдвинуты вперед, между круглых бронзовых коленей был зажат автомат Косты. Густые, темно-красные, с медным отливом волосы проводницы были заплетены в две длинные косы с узорчатыми лентами, но этим ритуальная часть костюма Наваки и исчерпывалась. Девушка была одета в темно-зеленые мини-шорты, майку цвета хаки, легкие, но прочные и удобные десантные ботинки – если бы Хэджли знала, кто будет донашивать ее обувь, ни за что бы не сняла. Обычно завязанная на поясе камуфляжная куртка была накинута на плечи юной проводницы, небольшой рюкзак с изображением глазастой белочки, мультяшного героя популярного в Роуни и во всей Тарии, валялся прямо на земле. К широкому, но не армейскому ремню была явно неумелыми руками приделана поясная кобура, из которой торчала массивная металлическая рукоятка пистолета. Иногда Нортон думал, что это массивное и грубое оружие способно нанести больше вреда, чем самый новейший лучевой автомат. Впрочем, Наваки он не опасался. Да, оружие имело над девушкой странную власть. Она могла часами держать лучевое оружие в руках, разбирая, смазывая, собирая или просто баюкая в ладонях, как ребенка. Но проводницу скорее всего волновала эстетика оружия.
Скорее всего – потому что с момента появления в их маленьком отряде Наваки не сказала ни слова. Девушка была немой. Нортон немного говорил на тарийском, остальное рисовал знаками. Встреться они с девушкой всего пару недель назад – и все было бы гораздо проще. Но как раз две недели назад фанатик-редзи пристрелил из засады их переводчика. Нортон сплюнул. У него уже в голове не укладывалось, что их ждет дальше.
Месяц назад новенький серебристый планетолет доставил их группу – «разведывательно-диверсионную» – на Эртреллу. Моложавый мужчина в форме полковника прочитал им прочувствованную речь на тему «Патриотизм во всех его проявлениях», но закончил совсем буднично: группа должна залечь на дно в окрестностях Роуни и найти и обезвредить своих коллег, воюющих на другой стороне. Среди многочисленных банд необученных, а потому не представляющих особого вреда партизан действительно попадались хорошо подготовленные группы. Раньше группа Нортона выполняла такие задания легко и быстро, как любил выражаться Малой, «в момент», но на этот раз им попались действительно стоящие противники. Вот уже месяц как обе группы кружили около друг друга по горам и кустам, не решаясь ни напасть в открытую, ни принудить к решительным действиям своего противника. Нортон застрял под Роуни, как земляне на Эртрелле.
Эртрелла была крошечной планетой, местами заросшая лесами, но чаще покрытая горами и скалами. На ней было только одно море, реки же были в основном горными. В горах жило и большинство местного населения. Эртрелла была открыта вот уже пятьдесят с чем-то лет, но в последнее десятилетие в горном поясе Яруди был обнаружен редкий, дорогой и чрезвычайно необходимый для строительства звездолетов дальнего действия металл. Горный пояс принадлежал Тарии, маленькой горной стране на границе с большой и относительно богатой Рундой. Ни Рунде, ни тем более Тарии, собственная космическая промышленность была не по карману. Земля Изначальная предложила Тарии полностью выкупить горный пояс, но ушлые тарийцы догадались, что продавая уже добытую руду, они будут получать гораздо большие деньги. Любые, потому как смогут торговать со всеми планетами Союза, являясь крупнейшим источником редкого металла.
Земле такая позиция, разумеется, не пришлась по вкусу, и Тарию наводнили войска. На стороне Земли выступала Рунда: в случае победы она получала свой солидный кусок гор с другими полезными ископаемыми, на стороне Тарии Гаета, планета, бывшая первым конкурентом Земли в космической промышленности и мечтавшая разделаться с противником.
Этот конфликт длился уже лет шесть, к вящему неудовольствию всех противоборствующих сторон, но компромисса никто предложить не мог. Нортон и его группа в этой борьбе были всего лишь разменной монетой. Правда, не очень мелкой.
– А девчонки сейчас на Земле такие платья носят… Вроде бы длинные, до самого пола, иногда до щиколоток, но прозрачные-прозрачные и юбки широкие, ветер дует – все, что хочешь, увидеть можешь. А какие у них босоножки! Вроде бы ничего особенного, а ножки так предстают… А как они челочки выстригают…Познакомился я с одной девочкой, Стеллочкой, из лесотехнического университета. Так у нее такая челка – чуть ли не до глаз, всяко ниже бровей, и взбита пышно-пышно. Из из-под этой челочки глазенки, как у кошки, сверкают. А как она танцует… А как она…
– Малой, если ты не забыл, здесь и девушки есть, – заметила Хэджли спокойно.
– Да брось ты, Хэдж, Наваки все равно ничего не понимает, а тебе до проблем озабоченных земных девушек никакого дела нет. Так вот, как она…
– Малой, если Хэджли не нравится, расскажешь, когда она в разведку пойдет. – Одернул парня Нортон. Ему и самому было приятно послушать про летящие летние платья и выстриженные челочки девушек, просто он знал, что лесотехническая красавица Стеллочка – не более чем плод воображения Малого. Тот весь свой отпуск провел со своей бессменной любовью Машей Серебряной, которая модных платьев отродясь не носила.
– Нортон, не нравится – другим не мешай, – взмолились Васька и Дед, слушавшие рассказ Малого с непреходящим интересом.
– Да, не нравится. Малой, Коста, проверьте территорию. Возьмите с собой парализаторы. Если что-то шевелится – сначала палите, а потом смотрите, что это такое. Васька, Хэдж, присмотрите за лагерем. Дед, пошли поговорим.
Дед был самым старшим в их маленьком отряде. Крепкий, кряжистый, по-старинному обстоятельный, он служил предметом насмешек для остальных членов группы. А между прочим, он едва разменял вторую сотню. Дед был опытным, и самое главное, наделенным интуицией. Нортон прислушивался к его мнению. И не зря прислушивался.
– Что скажешь, Дед? Мне что-то пустыня не нравится. Тихая какая-то. А ведь до гор недалеко.
– Мне вообще это место не нравится. Ну не может лес резко, без степи в пустыню переходить. А если спросишь, кто мне не нравится, могу и поконкретнее ответить.
– И кто же?
– Девочка наша. Проводница.
– Наваки?..
– Она не немая. И вряд ли разговаривает с птицами.
– Она разговаривала? С кем?
– Говорю же, не с птицами. Да и пристрастие ее к оружию мне совсем не нравится. Я ей свой автомат не даю, и Косте бы не советовал.
– Я поговорю с ним. Как ты считаешь, надо от девчонки избавляться?
Дед задумался. Поскреб трехдневную щетину.
– По-хорошему, надо ее было вообще не брать. Жалко, конечно, девчонку, но придется ее того… – Дед провел по горлу ладонью.
– С ума сошел, Семен? – Нортон впервые назвал Деда по имени, и даже не успел удивиться этому. – А если ты ошибся? Да и жалко ее.
– А себя тебе не жалко? Выйдет она сейчас из-за кустов с Костиным автоматом в руках, да как даст по нам пучок лучей. Что тогда скажешь?
– Тогда – ничего не скажу, – хмыкнул Нортон. – Просто физически.
– Это ты верно сказал. А на счет пер… пер… перспективы?
– Ты чего заикаешься? – Спросил Нортон и обернулся. Лучше бы он этого не делал. Потому что за его спиной ощетинилась стволами лучевых автоматов та самая партизанская банда, с которой он должен был бороться. Среди хмурых небритых мужчин в камуфляже стояла, широко расставив красивые стройные ноги, Наваки. Правая коса ее лежала поверх груди, левая висела за спиной, в руках был автомат Косты. Нортон как-то вдруг спокойно понял, что Коста погиб, должно быть, самым первым.
– Здравствуй, командир, – сказала Наваки. Голос у нее был красивый, низкий, с переливами.
– Привет, Наваки. Давно не виделись. Правда, в последний раз ты не говорила. Что, вам понадобились важные пленники?
– Да сдались вы нам, – пожал плечами заросший до самых глаз мужчина и первым нажал на кнопку выстрела.
Редзи, успел подумать Нортон – и умер.
Катя Озерская (17 Фев 2008 00:50)
Все интересатее и интересатее.
E_L_F_@ (17 Фев 2008 00:52)
Катя Озерская
продолжение - завтра)
Катя Озерская (17 Фев 2008 01:00)
shamAnka (17 Фев 2008 12:18)
zloy s utra moderator on
| Цитата: |
| Вдобавок меня приложили копытом, главное, я не поняла за что, несмотря на то, что мне все объяснили!))) |
Оффтоп.
Для подобных обсуждений имеется тема.
| Цитата: |
| Вот что такое оффтоп, а? |
Незнание законов не освобождает от ответственности.
Объяснять здесь, что такое оффтоп, я не собираюсь.
Есть правила форума.
Есть Яндекс, в конце концов. Идем и там читаем, что есть оффтоп и почему нельзя оффтопить.
| Цитата: |
| Начиная выкладывать второй Бессмертное ТвАрение))) |
Шапка твАрения где? 
zloy s utra moderator off E_L_F_@ (17 Фев 2008 22:08)
shamAnka
Искренне считала, что шапка необходима фанфикам. Правил опять-таки не знаю. Бог с вами, попробую изобразить непонятно что непонятно зачем:
Перенес в начало темы.
Копыто выдал.
В ДБ отписал.
В асю сообщение отправил.
Надеюсь, больше не повторится.
Наводим порядок...
Эндрюс.
Ну а поскольку очередная формальность (почему-то в Мире за Березой и Переселенке на Альфе от меня этого никто не требовал) выполнена, а что такое оффтоп я узнавать не собираюсь из принципа, прода:
24.04.2182г., блок экспериментальной
хирургии Новосибирского спецгоспиталя,
Земля Изначальная
– А здесь находится блок экспериментальной хирургии, крупнейший на Земле Изначальной. Двадцать коек, полное медицинское и техническое обеспечение. Могу так же добавить, что максимальное заполнение блока было отмечено восемь лет назад, когда была занята ровно четверть всех мест. Есть какие-то вопросы?
– А сейчас в блоке есть пациенты? – Поинтересовалась я. Не потому, что очень было интересно, а потому, что до конца экскурсии оставалось еще полчаса, а слушать про технические новинки экспериментальной хирургии мне не улыбалось.
– Да, двое. – Ослепительно улыбнулась экскурсовод. – мужчины, земляне, служат в ВДВ, их привезли с Эртреллы. На них проводился эксперимент… достаточно необычный, в мозг вживляется чип, который в пределах трех минут после того, как прекращается снабжение кислородом мозга, локализует мозг и погружает его в состояние анабиоза. Тело может полностью разложиться, но, как вы знаете, искусственно вырастить можно любой орган.
– И сколько органов вырастили этим двоим? – Поинтересовался Джошуа.
– У одного из пациентов было полностью сожжено сердце, обожжены оба легких, точечно повреждены органы пищеварительной системы. У второго повреждений меньше. Собственно поврежден только небольшой участок сонной артерии, ранение смертельное, но поскольку мозг не пострадал… Кроме того оба пролежали мертвыми почти двое суток.
– Мы поняли, – перебила болтливую девушку Неля Радзиевская. – Я так понимаю, это был лучевой автомат?
– Да, – кивнула девушка. – Вы ведь знакомы с этим оружием?
– Более чем, – согласился Марик. – Так что с этими десантниками?
– Живы, пока еще не вполне здоровы, но это дело времени.
– А мы можем на них посмотреть? – Поинтересовалась я.
– Не думаю, что это очень хорошая идея. Да и никто не хочет.
Тут экскурсовод ошиблась: посмотреть на погибших, а потом оживленных десантников хотела вся группа, о чем она и не преминула бурно сообщить. Может быть, потому что восемнадцать парней и девушек в душе понимали, что нам эта технология пригодится, как никому другому.
– Ни за что, – твердо отрезала девушка. – Подождите меня здесь, если вам не трудно. Мне нужно поговорить с главным врачом.
Группа заверила, что нам исключительно нетрудно.
Как только девушка отошла подальше, Марик – Марк Пельцер быстро схватил меня за руку:
– Агент Соловьева, ваш выход. Изобразишь медсестру, Ир?
– Понятия не имею, есть ли они здесь вообще. – Отмахнулась я, застегивая специальный полиэритиновый костюм.
– А почему не я? – Радзиевская встряла как нельзя кстати.
– Потому, что у медсестер не бывает таких гнусных рож, – спас меня Марик. – Нель, у тебя такое лицо, как будто кого-то хочешь убить. Тебе не поверят. Ирка, ты наша надежда и спасение. Расскажешь, как этот полутруп выглядит, и из какого места у него провода торчат. Действуйте, агент! – И меня втолкнули в ближайший бокс. Какое упущение, что его не охраняли. Да, много должно пройти времени, чтобы некогда приличный человек так изменился.
А времени прошла тьма. С того момента, как впервые наикрутейшим образом изменилась моя жизнь. Как сейчас помню: комната № 269 оказалась комнатой отдыха. Тимур Борисович Андреев, агент класса Б стоял у окна и потягивал тягучую светло-желтую жидкость из высокого бокала.
– Доброе утро, Ирина Сергеевна, – сказал он, не оборачиваясь. – Можно я вас буду называть просто Ириной? Я вас по крайней мере в четыре раза старше.
– Как хотите, – пожала плечами я. – Кстати, здравствуйте.
– Да-да, и вы здравствуйте. Не догадываетесь, о чем я хотел поговорить?
– Нет, – изобразила святую невинность я. – Неужели о том, что у меня не вся группа сессию вовремя сдала?
– Да нет, Ириша, не об этом. Я ужасно рад, что наконец представился случай поговорить с вами. Я мечтал об этом с того самого момента, как прочитал вашу конкурсную работу «Перспективы Земли в XXIII веке».
– Да по-моему она заняла какое-то двадцать шестое место, – неуверенно отозвалась я, припоминая, чего в работе было такое особенное.
– Двадцать четвертое. Официально. Вы, конечно, знаете, что учредителем конкурса является Совет Безопасности?
– Да это даже школьники знают.
– А знаете, что этот конкурс является в своем роде вступительным экзаменом в институт безопасности на факультет агентуры СБ?
– Да нет, первый раз слышу.
– Мне очень понравилась ваша работа. Большинству, конечно, нет. Знаете, перспектива открытия Земли для жителей других планет показалась многим притянутой за уши.
– Честно говоря, – призналась я, – я тогда теоризировала. – Я на самом деле сама очень консервативная, закрытая Земля меня устраивает. А тогда… день неудачный был. Хотелось бросить институт и пойти в Десантный корпус. Кстати, не в курсе, чем он отличается от ВДВ? Никогда не могла уловить разницу, – честно, но невпопад сообщила я.
– ВДВ – профессиональные регулярные войска, подчиняющиеся Совету Безопасности. Десантный корпус – сборище наемников и искателей приключений. Он подчиняется лично Председателю Совета, минуя даже стадию Советника по военным делам. Хотите чаю?
– Спасибо. А еще я хотела спросить: правда, что горный пояс Тарии на Эртрелле практически достался Гаете?
– А кто вам это сказал, Ирочка?
– Чего только не услышишь в стенах родного института, – хмыкнула я, «не заметив», фамильярного обращения.
– Ну почему же. На самом деле это не так. Конфликт на шесть лет растянулся и еще на шестнадцать растянется.
– Значит, Земле это удобно? – Поинтересовалась я. – И что мы выигрываем?
– Вы очень быстро соображаете. Имея внешнего врага, забываешь о внутренних противоречиях.
– И какие же у нас противоречия? – Быстро спросила я.
– Ну, Ирочка! Кто у нас здесь агент Совета Безопасности, вы или я? – С доброй улыбкой, не дающий даже поводов сомневаться на тему «а кто именно?» спросил Андреев.
– Вы мне только что это продемонстрировали. Но вы же меня не только о внешней политике говорить и чаем поить сюда вызвали?
– Не вызвал, а пригласил, – поправил меня агент. – Это две большие разницы.
– Ну хорошо, пусть пригласил. – Хмыкнула я. – Какой у вас во мне интерес?
– Да я уже пояснил, Ириша. Работа ваша конкурсная. Я вас буквально выбил у комиссии. Из института вас со дня на день выгонят, а так у вас есть шанс уйти из института ради более престижного обучения. Ну и кроме того я вас хочу подкупить.
– Подкупить? – Не поверила я. – Меня? Чем и зачем?
– Зачем – уже объяснил, а чем… – Андреев жестом фокусника достал из стоящего рядом кейса старую потрепанную книгу.
Я сразу оживилась: бумажная книга – это уже редкость. Конец двадцать первого века, не позже. А эта…
– 1936 год издания, – тоном змея-искусителя заметил агент. – Старая орфография. «Чапаев» Дмитрия Фурманова. Неужели откажетесь, Ирочка?
– Да нет, конечно, – фыркнула я. Разве у меня выбор был?
– Ну вот и отлично.
Да, тьма времени прошла, подумала я, наконец входя. Вот же почти два года как я студентка факультета агентуры СБ, а привыкнуть к тому, что история больше не моя профессия, не могу. Впрочем, чего греха таить, здесь учиться гораздо интереснее.
У лежащего на койке мужчины было необыкновенно красивое лицо: настоящая классическая мужская красота в чистом виде. Такими рисовали лица святых угодников на старых иконах. Тонкие классические черты лица, упрямые линии подбородка и рта, сквозь коричневый загар проступает бледность. Единственное, что не вязалось с иконописным обликом – обилие медицинской аппаратуры и короткий темный ежик отрастающих волос. Я подошла поближе. Десантник лежал очень тихо, мне даже сначала показалось, что он не дышит совсем. Обнаружить какие-то повязки или их отсутствие я не могла, потому что по самую шею он был прикрыт простыней. С одной стороны, посмотреть, а как же выглядит человек после такой уникальной операции, хотелось, с другой врожденная интеллигентность призывала немедленно покинуть маленький бокс и больше никогда не участвовать в подобных сомнительных мероприятиях.
Мне стыдно, но любопытство победило. Я аккуратно приподняла простыню. Никаких повязок или швов, только явно заметны квадраты искусственной незагорелой кожи на фоне коричневого загара десантника.
И в этот самый момент он открыл глаза. Большие светлые глаза цвета дюралюминия.
– Ты кто? – Его голос показался мне голосом мертвеца, и я на самом деле испугалась.
– Ирина…
– Не уходи отсюда, – он поймал своей рукой мою и сжал ее так, что чуть не сломал мне все кости. – Слышишь? Не уходи отсюда! Ирина… Останься со мной.
– Хорошо, – ответила я, в то время, как внутренний голос громко и уже матерно призывал меня бежать.
– Ты из СБ?
– Да, – о том, что я только учусь, я как-то забыла.
– Я знал, что вы до всего доберетесь.
Не знаю, до чего бы мы договорились, но тут в бокс влетела рассерженная девушка-экскурсовод. Она, все-таки, кажется, принадлежала к низшему медперсоналу.
– Я же запретила вам входить! А ну-ка быстро обратно!
Группа откровенно хохотала. Это был парадокс: чем старше становились студенты факультета агентуры СБ, тем меньше они уважали письменные и устные правила. Нашу с Мариком выходку однозначно поддерживали все, даже те, кто вслух не одобрял.
– Ни один факультет не ведет себя так омерзительно, как ваш! Да ваш институт теперь вообще никуда на экскурсии не пустят.
– Да ради бога! - Радостно крикнул Марик. – От этого что, нам плохо?
Да уж, посмеялись… не сказать, что смешно, но вполне забавно.
Катя Озерская (17 Фев 2008 22:22)
Так, опять пошли проявления хинского юмора.
E_L_F_@ (17 Фев 2008 22:29)
Катя Озерская
Какой, к лешему, хинский юмор?!!
E_L_F_@ (17 Фев 2008 22:50)
24.06.2182г., Блюзтаун , территория
Реабилитационного Центра, колония Каролина
– Девушка, шли бы вы отсюда! – Предложение, первоначально произнесенное предельно вежливым и понимающим тоном с каждым разом звучало все менее человеколюбиво и все более прочувствованно.
Я с места сдвигаться не собиралась: я солнышко припекало, цвели цветочки, вообще весь сад дышал покоем и благодатью, а то, что я упаковку из-под сока выкинула, так я же ее и подняла. И вообще сегодня официально первый день летних каникул, имею полное моральное право.
– Привет, а вы кого-то ждете? – Из куста смородины вылез мальчишка лет двенадцати, дочерна загорелый, с облупленным носом и с игрушечным луком в руках.
– Ага, – согласилась я. – У меня тут друг. Он десантник, сегодня выписывается.
– Здорово, – подумав, сообщил мальчишка. – Я, когда вырасту, тоже десантником стану.
– А у тебя тут кто?
– Никого. Тут виноградники растут – все наши сюда за виноградом бегают. И еще за грушами, в сад. Я вообще из детдома, тут недалеко, километров пятнадцать всего, – счел необходимым степенно пояснить он.
– Из детдома? – Удивилась я. Конечно, случайную смертность исключить было нельзя, но осиротевших детей, если таковое случалось, немедленно забирали приемные родители.
– Ага, я сам захотел один жить. То есть, не один, конечно, но все равно я только летом дома бы жил, так к чужим людям не привыкнешь, – объяснил он мне.
Ага, не детдом. Приют, именно на Каролине он и находится. Поначалу он создавался как место, где ребенок сможет жить, пока не найдется семья, готовая усыновить его. Недолго жить. Так было до того, как в марте семьдесят девятого исследовательский гравитолет «Буревестник» не пропал бесследно в космосе со всей командой. Шестью семейными парами примерно одного возраста, молодыми идеалистами, оставившими на Земле пятнадцать ребятишек в возрасте от года до двенадцати лет.
Когда стало известно, что «Буревестник» пропал, старшие ребята отказались жить в чужих семьях. Тогда был скандал, а потом от детей просто отстали, разрешив им жить в Приюте – впрочем, жить – сказано громко, все время, кроме трех месяцев летних каникул дети и так находились в школах, а многие еще и норовили найти другое место и для летнего отдыха.
– Сбежал, что ли? – Подняла брови я.
– Да нет, – удивился моей непонятливости он. – Я же говорю, за виноградом и за грушами. Нам Настасья Ивановна вертолет всегда дает.
– Настасья Ивановна? Вертолет? – Удивилась я. – Может, флаер?
– Настасья Ивановна – это наша воспитательница. А дает она именно вертолет, думаете, я его от флаера не отличу?
Блеснувший из-за непомерно разросшихся елочек аквамариновый бок компактного «Зимородка» подтвердил мои опасения. Двенадцатилетний пацан прекрасно умел пользоваться биовертолетом.
– Маневренный? – Поинтересовалась я.
– Ничего. Но на воду садиться не умеет. Кстати, меня Васька зовут.
– А меня Ира. «Чайка» умеет.
– «Чайка» нам не положена. Она слишком маневренная, и на воду садится. Боятся, что мы убьемся. – Важно объяснил Васька. – А на «Зимородке» летать неинтересно, управление слишком простое.
– У моей мамы «Чайка», на ней тоже простое, – неожиданно для себя сказала я. – Джойстик да тактильная панель, не считая мелочей. Дебил научиться может.
– На «Зимородке» только джойстик. Тут обезьяну научить можно, не то что дебила. У нас шимпанзе есть, Юлька, она раньше в живом уголке жила, а потом ко мне в комнату переселилась. Так мы ее научили, только Настасья Ивановна всегда пугается, и Юльке вертолет не доверяет.
– Я бы тоже не доверила, – согласилась я, посочувствовав неведомой Настасье Ивановне.
– Это вы так говорите, потому что Юльку не видели, – не согласился мой собеседник.
– Может быть, – легко пошла на попятную я. – А зачем тебе лук?
– Потому что я – Зоркий Глаз, – важно пояснил Васька.
– Здорово, – искренне порадовалась за него я. – А я всегда была Дикой Розой.
– А почему не Бледнолицей Скво? – Проявил участие Васька.
– Потому что я всегда сильно загорала и на Бледнолицую Скво совсем не похожа была.
– Бывает, – философски кивнул он.
В этот самый момент главные двери распахнулись, и на крыльце появились двое: высокий, плечистый парень, в котором я узнала давешнего десантника, и худенькая светловолосая девушка в розовом платье. Так, непредвиденное препятствие. Надо сказать, я действительно не подумала, что кроме меня могут появиться другие встречающие. Васька нырнул обратно в смородиновый куст, а я уставилась на неожиданную конкурентку. Девушка была симпатичная, но на мой привередливый взгляд ничего особенного: скуластенькая, голубоглазая, с прямыми светло-русыми волосами ниже плеч, чрезмерно светлой, незагорелой кожей и практически полным отсутствием вторичных половых признаков. Невеста, наверное. Значит, опять не удастся поговорить с Нортоном. Странно. Он так рвался что-то рассказать мне, а следователя у него так и не побывало.
– Вы не расстраивайтесь, вы все равно красивее, – послышалось из куста. – А у вашего друга, если он ту девушку выбрал, глаз нет.
– Спасибо, ценитель женской красоты, – хмыкнула я, поднимаясь.
Подойти сейчас? Нет, глупо получится, особенно если девушка в розовом – действительно невеста, и испорчу им радость встречи.
Значит, найти координаты десантника. Через общую базу данных? А если он живет у невесты? Через университет? Нет, тогда мной точно заинтересуется куратор, между прочим, сам Тимур Борисович, а этого мне совсем не надо. Достаточно уже того, что я совершила информационное преступление, украв из главного университетского компьютера данные о моем десантнике.
Ли, Нортон. Двадцать восемь лет. После десантного факультета военного института принят в ВДВ в звании лейтенанта. Полтора года назад досрочно произведен в старшие лейтенанты. Медаль «За отвагу» второй степени. Выдана за операцию на Маике. Что такое Маика? Где она? Понятия не имею. Семьи нет, постоянной подруги нет. Как так, а невеста в розовом?
В общем, обычная лабуда, про глаза цвета дюралюминия в ней ничего не сказано. Нет ли у него дома на Каролине? Нет. Квартира на Земле-2, в четырнадцатом куполе. Отвратное местечко. Заводской купол, живут там либо те, кто работают непосредственно на заводах, либо те, кто в любом случае проводит немного времени дома.
В четырнадцатом куполе жила моя подруга Мия. Ее родители были инженерами на одном из многочисленных заводов. На весь завод два инженера, они же механики, наладчики и так далее.
Земля-2 – колониальное детство Земли Изначальной. Отвратительно-розовые коралловые дома и тускло светящееся серое вечно пыльное пластиковое небо-купол. Ни дня, ни ночи. Никакого ветра и никакого дождя кроме как над немногочисленными зелеными зонами. Зеленые зоны – убогие идеально квадратные обустроенные без фантазии парки с чахлой зеленью и почему-то без цветов размерами не более десяти квадратных метров, исчерченные квадратной сеткой аллей. Идеально очищенный и обогащенный кислородом воздух, набранный с той стороны куполов, почему-то всегда отдавал нагретым металлом. Родители Мии копили деньги на собственный купол, а пока они жили в тесной квартирке в коралловом доме у самой стены четырнадцатого купола, так что в двух шагах была видна полупрозрачная мутно-серая стена. Шершавые розовые стены квартиры, пол и даже потолок были занавешены половиками, и оттого в квартире пахло не только нагретым металлом, но и пылью. Комната Мии, самая маленькая, угловая, далеко спрятанная в нелепо спланированной квартире, едва вмещала в себя кровать, письменный стол со стулом и шкаф. Выросшей в степи, мне было сложно даже представить, как можно жить в такой тесноте.
Интересно, Нортон Ли тоже занавешивает комнаты половиками, отчего в квартире пахнет пылью и безнадежностью?
Катя Озерская (17 Фев 2008 23:12)
Какой-какой, садистский...
E_L_F_@ (17 Фев 2008 23:16)
Катя Озерская
Мдя, не ценят меня, честного палача)))
Катя Озерская (17 Фев 2008 23:48)
А вы того, на себе пробовали?
E_L_F_@ (18 Фев 2008 13:52)
Катя Озерская
Многие авторы устраивают мне то же самое. А одного нашего общего знакомого я не могу вообще поймать в аське, чтобы написать совместный пост, и это меня весьма угнетает...
Катя Озерская (18 Фев 2008 22:19)
Тогда ладно, пытайте дальше.E_L_F_@ (19 Фев 2008 18:25)
Катя Озерская
я даже знаю, что ты скажешь на это окончание))))
Предаваясь собственным мыслям, я едва не пропустила, как Нортон и его девушка дошли до стоянки флаеров и начали неторопливо выбирать работающую машину. Интересно, как это я за ними в воздухе следить буду? Пешочком среди таких же пешеходов это полбеды, а попробуйте остаться незамеченным в воздухе, летя, как привязанный к объекту наблюдения.
Хм, бравый десантник сажал во флаер девушку, а сам оставался!
Это меня вполне устраивало. Очевидно, покинув реабилитационный центр, Нортон решил прогуляться по зеленым улицам Каролины.
Флаер медленно взмыл в воздух, Нортон проводил его взглядом и обернулся ко мне. Я сделала вид, что изучаю инструкцию по эксплуатации флаеров.
– Зачем вы за мной следите?
– Я? – Совершенно искренне удивилась я.
– Вы ждали меня еще у реабилитационного центра. Зачем я вам понадобился?
– Я хотела с вами поговорить.
– О чем?
– Это уж нужно у вас спросить. Вы ведь жаждали пообщаться со следователем Совета Безопасности.
– А, припоминаю, – впервые усмехнулся он. – Моя галлюцинация из больницы. Ирина, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. А вы – Нортон Ли.
– Было бы странно, если бы следователь не знал моего имени. Только почему вы так долго откладывали свой визит после того раза?
– Вы думаете, кроме вас у Совета Безопасности нет других дел? – Усмехнулась я.
– Действительно, Ирина, вы правы. – Его усмешка была не менее змеиной, чем моя.
– Но?
– Что но? Просто теперь мне вам нечего сообщить. После восстановления мозга направленными импульсами часть последних воспоминаний естественным образом стирается.
– Вы издеваетесь? – Ошарашено остановилась на месте я.
– Нет, я совершенно серьезен и правдив.
– Но тогда я зря…
– Зря потратили два дня на дорогу в комфортабельной каюте пассажирского планетолета а то и полчаса на четыре телепортации за казенный счет? – Поднял брови Нортон.
– Зря подделала паспорт, жетон и удостоверение агента, командировочное удостоверение, сняла с личного счета деньги на билет, состряпала липовый запрос и залезла в главную информационную базу…
– То есть, вы не из СБ? – Десантник выглядел даже более шокированным, чем я.
– Конечно, нет, я только второй курс закончила!
– То есть, вы… курсантка?
Да, да, да, конечно! Не надо мне говорить, что любопытство – не порок, но только не в моем случае. Я знаю, что я на грани второго вылета из института в своей жизни. Но мне было так интересно!
– Любопытство – не порок, но только не в вашем случае, Ирина. Чем я вас так заинтересовал?
И он еще спрашивает, чем! Да он вообще когда-нибудь видел в зеркале свое иконописное лицо и глаза цвета дюралюминия?!
– Больше нечем заняться на каникулах было.
– А зачем вы столько документов… подделали?
– Да потому что иначе к информационной базе на три километра было не приблизиться!
– И все это действительно зря… Вот что, Ира, пойдемте, посидим в каком-нибудь кафе и обдумаем вашу ситуацию.
Да уж чего тут обдумывать? Вариантов развития два: либо все остается в тайне, и я спокойно иду на третий курс, либо меня с позором выгоняют. Первое предпочтительнее, второе вероятнее.
Но предложение заглянуть в кафе стоило даже отчисления.
– Отличная идея, Нортон!..
Рядом что-то низко просвистело и ухнуло. А дорожное покрытие в паре метров от нас с грохотом вздыбилось фонтанчиком и осело.
– Быстро! – Нортон схватил меня за руку и дернулся бежать к ближайшему зданию.
– Что… что это?..
– Я сказал, быстро! – Сбоку, подтверждая слова десантника, еще раз свистнуло, и я, громко взвизгнув, выполнила приказ Нортона.
На этот раз взорвалось гораздо ближе и соответственно гораздо громче. Я еще раз завизжала, Нортон пробормотал крайне неприличное слово – я только охнула и рванулась к ближайшему зданию.
– Да не сюда, к Т-кабине, – рявкнул десантник. – Вон она, около флаерной стоянки.
– Она же далеко, – жалобно протянула я.
– Сейчас им надоест облегченные бомбы кидать и они за нормальные возьмутся, – предупредил меня Нортон. – Вот тогда тебе будет все равно, далеко или не далеко. – Опровергая его слова, довольно далеко от нас с точно таким же свистом пронеслась еще одна ракета.
– Кто – они?
– Понятия не имею. Давай-давай.
– А люди?..
– Те, кто был на улице успели воспользоваться Т-кабиной или флаером… хотя последнее было явно зря, – произнося этот монолог, Нортон бежал, не сбавляя хода и при этом умудряясь волочь за собой меня. – А тем, кто был дома безопаснее не выходить на улицу. Чертова планетка… совершенно не приспособленная для какой-либо обороны… то ли дело Земля… но на Землю они точно не полезут…
– Почему? – Удивилась я, тоже не сбавляя шагу. – Чему-чему, а бегу меня за два года научили.
– Чему вас только учат?.. Земля Изначальная – старая планета, пережившая в отличие от Каролины «Эпоху Страха». Это…
– Я знаю! – Обиделась я. Еще какой-то десантник будет меня истории учить. – Это когда все тряслись и ждали космических войн.
– Точно, – он хмыкнул и тут же снова выругался. – Поэтому Земля Изначальная, как, кстати, и ее рукотворные колонии, оснащена всевозможными техническими прибамбасами для отражения атаки из космоса.
– А это атака из космоса?
– А кому еще нужна Каролина? На счет Марии не знаю, она еще могла попасть в струю всеобщей охраны, но эта колония – рай мирной жизни, зеленая зона всей Земли, многочисленные дома отдыха и курорты, научно-исследовательские институты, школы… К тому же Каролина расположена в наибольшем отдалении от Земли Изначальной. Это наиболее удобная планета Земли для вторжения.
Снова послышался свист, на этот раз более низкий и какой-то вибрирующий.
– О, ч-черт, – за исключением этого слова речь Нортона пересказу не поддавалась. – «Облегченки» им надоели.
– Какие облегченки? – Дыхание уже начало сбиваться, единственное, что радовало, до Т-кабины оставалось каких-то метров сто.
– Облегченные бомбы. Ну, которые для паники, – за поворотом грохнуло так, что у меня заложило уши. Ситуация становилась все абсурднее и абсурднее: Каролину, колонию Земли, бомбили какие-то странные инопланетные силы, я бежала к Т-кабине с десантником моей мечты и при этом вела с ним беседы на почти отвлеченные темы…
На этот раз низкий свист прозвучал как будто под ухом. Что это означает, я поняла и без нецензурной подсказки Нортона.
Дверца Т-кабины мотнулась в сторону. Нас тряхнуло так, что мне показалось, будто тесная кабинка подпрыгнула и встала на место. Я чувствительно приложилась лбом о пульт, Нортон налетел на боковую стенку кабины собственной спиной и громко выругался. Мне могло показаться, но он слегка побледнел.
– Ну же, тупая техника, работай! – Десантник отчаянно врезал кулаком по пульту, и меня осенило.
Без жетона, который нужно купить в стоящем рядом киоске, кабина просто не будет работать.
– Нортон, жетон!
– Не вздумай бежать в киоск! – Кабину опять тряхнуло, но мы предусмотрительно успели ухватиться за поручни. – Началась настоящая бомбежка. – Он ударил на этот раз по жетоносборнику, мгновенно выломал дверцу и засунул жетон в прорезь.
Тщетно. Очевидно, с открытым жетоносборником Т-кабина не желала работать вообще.
– Задолбало! – Очевидно, заразившись от Нортона, я треснула кулаком по пульту.
Мигнула сине-белая вспышка. Куда-нибудь мы точно телепортировались…
Катя Озерская (19 Фев 2008 22:10)
Скажу, что Тедди по сравнению с вами - младенец.
Лен4онок (20 Фев 2008 17:20)
о, да, прода где?! прода!!!!
прочитала одним махом - еще хочу!
E_L_F_@ (22 Фев 2008 22:26)
Катя Озерская, Лен4онок
пока я выхожу с чужого компа, не могу ничего выкладывать за неимением(((
Hanaell (23 Фев 2008 18:34)
E_L_F_@
Дорогая, великолепно! С нетерпением жду пролоджения! Гениально!
E_L_F_@ (24 Фев 2008 19:43)
Hanaell
Очень лестно, спасибо)))
Прода завтра, железно, ибо сегодня я живу у Асько
Лен4онок (25 Фев 2008 16:43)
Завтра наступило, прода где?!
Буду возмущаться, если не выложишь проду, вредный потомок П.Тедди!
З.Ы. А если серьезно, то желаю побыстрее разрулить все проблемы с ноутом и вперед писать дальше.
E_L_F_@ (25 Фев 2008 23:13)
Да вот она, получите, распишитесь)))
я дома, наконец-то с любимым компом на коленях)
Так что кушайте, не обляпайтесь)))
24.06.2182г., Главный Корпус Института
Безопасности,
кабинет генерал-лейтенанта
Мещерякова, Земля Изначальная.
Ректор Института Безопасности генерал-лейтенант Сергей Мещеряков нервно расхаживал взад-вперед перед рядом стульев, на котором сидели его подчиненные, сегодня представленные деканом факультета агентуры и кураторами учебных групп этого же факультета.
– Таким образом у нас не вырисовывается ничего хорошего… Все курсанты младше шестого курса уже сдали сессию и разъехались по домам на каникулы. Кроме того сто сорок курсантов с шестого по девятый курс находятся в увольнительной. Выпускному курсу увольнительных не давали. Самое неприятное, пятьдесят четыре курсанта отправились на Каролину… Причем это младшекурсники, толком не наученные практике, но полные энтузиазма…
– На ненаученность нечего пенять, – возразил кто-то из кураторов. – Триста раз предлагали изменение учебной программы на согласование. Так нет же… Пока деталь не треснет, инженер не почешется.
– Я не об этом. Тимур Борисович, вы отправили в Т-центр указание Совета Безопасности?
– Так точно. И также провел оповещение; в течение суток курсанты вернутся в Институт. Кроме тех, которые в момент вторжения находились на Каролине. Через пятнадцать минут после передачи сигнала о вторжении Т-кабины Каролины были отключены от центрального пульта.
– Передайте на Каролину оповещение для курсантов…
– Извините, господин полковник, курсанты отправились на Каролину на каникулы. Их личные браслеты согласно инструкции находятся на складе.
– Дьявол… – Мещеряков потер виски. – Ну, обзвоните курсантов по «свистунам».
– Господин полковник, сигналы сотовых телефонов, чипов ментальной связи, раций и других средств связи, которыми может воспользоваться противник, заглушены.
– О ч-черт. Тогда общее оповещение, по центральному телевидению. Пусть сидят тихо, когда введут войска, поступают в распоряжение командиров боевых групп… Начиная с перешедших на четвертый курс, не младше. Выполняйте.
– Прошу прощения. – Андреев не уходил.
– Да?
– Я должен доложить, у меня ЧП. Курсантка Соловьева Ирина, группа 3-А, указала в документах, что отправляется на каникулы в Зеленостепск, к матери. Однако мать заявила, что в последний раз Ирина была дома на зимних каникулах, и что та говорила, будто до конца июня будет проходить практику.
Воцарилось молчание. Обычно заполнение «летней формы» было простой формальностью, и курсанты, разумеется, по нескольку раз за лето меняли место отдыха. Но с явным обманом, да еще в экстренной ситуации здесь сталкивались впервые.
– Оповещение для курсантов было передано по центральному телевидению для всех планет кроме Каролины. – Продолжил куратор. – Соловьева никак не прореагировала. Таким образом на Каролине в настоящий момент находится пятьдесят пять курсантов.
Мещеряков молчал.
24.06.2182г, Каролина
– Где мы?
Белесый дым кое-как расходился. Нортон помахал рукой, разгоняя его.
– Понятия не имею… Во всяком случае, здесь не бомбят.
Это уж точно. За стенками Т-кабины царила потрясающая тишина. Я несмело приоткрыла дверцы и выглянула наружу.
За пределами кабины простиралось бескрайний луг. Небо, бездонное и ярко-синее, было странно безмятежным. Я аккуратно шагнула в мягкую траву; здесь пахло полем: нагретой травой, влажной землей, медово тянуло полевыми цветами… Сзади находилось какое-то здание, судя по всему, заброшенный склад. Возле дверного проема стоял старинный грузовик, непонятно почему прозываемый в народе «бухариком».
– Боже, как здесь хорошо! Только… как там люди? Может, воспользоваться кабиной и попробовать перетащить сюда хоть кого-нибудь?
– Нужно подождать несколько часов, – заявил выходящий из кабины десантник. К тому моменту или вторжение будет окончательно подавлено, или введут войска, и начнется формирование… чего-то вроде партизанских отрядов. Во главе с твоими однокурсниками, между прочим. Иначе мы просто привлечем внимание к кабине, а заодно и к нашему убежищу. Кроме того, мы не знаем, где сейчас находимся, и главное, вряд ли кабина до сих пор работает.
– С чего ты взял? – Удивилась я.
– Иди и проверь. Если Каролину до сих пор не отключили от центрального Т-пульта, это сделают с минуты на минуту.
– Да ну, у них нет таких возможностей.
– Конечно, нет. А у Совета Безопасности есть и возможности, и полномочия.
– Точно, как же я не догадалась… – Сникла я. – Ведь через Т-кабины возможно вторжение на Землю-3, она ближайшая, и так далее…
– Совершенно точно. Единственный человек, который волнует меня из оставшихся в Блюзтауне, это Леся.
– Твоя девушка? – Поинтересовалась я натянутым тоном.
– Моя младшая сестра. Ты не могла бы посмотреть мою спину?
– Могла, а что случилось? – Я развернулась к десантнику.
Мама… Сантиметров на пять ниже правой лопатки у Нортона из спины торчал неровно отбитый дорожного покрытия.
– Ой…
– Что там?
– У тебя из спины торчит кусок той дряни, которой здесь покрывают улицы вместо асфальта.
– Это я понял. У тебя же вроде должна быть элементарная аптечка. – Невозмутимость десантника меня поразила. На его месте я бы уже билась бы в истерике… или нет. Спокойна же я, несмотря на то, что Каролину бомбят.
– Курсантам не выдается. И вообще я на каникулах.
– Оно и видно. Доставать все равно придется, главное, чтоб не загноилось…
– Подожди, – мой взгляд упал на стоящий рядом со зданием «бухарик». – У старых грузовиков моторы же на спирту работают?
– Ну, а что?
– Сейчас и продезинфицируем. Ты умеешь сливать спирт с мотора?
– Бензин на Эртрелле пробовал, а спирт… сейчас попробую.
– Да ладно, ты мне просто объясни, а сам посиди.
Десантник посмотрел на меня с выражением полного морального уничижения и пошел к грузовику.
– Погоди, а ты не знаешь, что в таких ситуациях кушают? – Крикнула я вслед.
Темнело на Каролине быстро, сутки здесь составляли примерно восемнадцать земных часов. Мы с Нортоном сидели на пороге здания, действительно оказавшегося заброшенным складом. Ближайшее к входу помещение оказалось вполне приспособленным для жизни, судя по всему, на складе прежде хранились действительно важные вещи.
Аппаратура в жилой каморке находилась в пригодном к использованию состоянии: пищеприемник работал, правда, десантник «утешил» меня, что это ненадолго, обогреватель функционировал безотказно, вышла из строя только система декоративных изменений. К тому же я, не сильно разбираясь в сложной технике, смутно подозревала, что вышеупомянутая система на складе просто никогда не существовала.
Осмотр техники мы закончили только что, причем каждый смотрел свое: я, используя данные мне в институте скудные знания, проверяла состояние и в случае необходимости исправляла мелкие нарушения, а Нортон проверял всю аппаратуру на нужные ему детали.
– Зато теперь мы знаем, что за пару дней из имеющейся электроники можно собрать простенький, но надежный зарядник для аккумуляторов. – Радостно подытожил десантник, устаиваясь рядом со мной. В нос мне ударил резкий запах: вместо того, чтобы использовать весь спирт на дезинфекцию, Нортон частично употребил его внутрь.
– За каким гремлином нам зарядник? – Удивилась я, стараясь незаметно отодвинуться от благоухающего собрата по несчастью.
– Чтобы использовать лучевые автоматы.
– Которых у нас нет!
– Значит, будут. – Философски пожал левым плечом десантник. – Я уже триста раз такие картины распылителем видел… Только обычно наблюдал с другой стороны. И поверь, самый неопытный абориген легко завладеет оружием вторгающегося солдата, если на его стороне будут знание местности и внезапность.
– Мы не знаем этой местности. – Уточнила я.
– Значит, узнаем, – оптимистично уточнил десантник.
– Может, лучше просто посмотрим, что находится в заблокированном помещении жилого отсека? – Поинтересовалась я. – Все равно вечер, изучать местность не имеет смысла.
Кроме того, если мы находимся там, где я подумала, лучше нам эту местность вообще не знать.
Катя Озерская (25 Фев 2008 23:19)
А дальше? Дальше! Садистка...Лен4онок (26 Фев 2008 15:25)
Вот уж воистину садистка!!! Облизывайтесь видите ли, маловато!!! Тут токо на раздразнивание хватает.
E_L_F_@ (26 Фев 2008 16:53)
Катя Озерская
О, да! Скажи мне это прекрасное слово еще раз!
Лен4онок
Я садистка?))) Может, мне стоит сплагиатить и начать говорить что "Да я такая и я с этим живу, и вам (тут ничего не поделаешь) тоже придется с этим жить!!!"
Лен4онок (26 Фев 2008 17:39)
Можно! Я разрешаю! А фраза = абсолютно правильное и я всемя 4 за!
E_L_F_@ (26 Фев 2008 21:43)
Лен4онок
Ну, раз за, получите подарочек)))
– Может, лучше просто посмотрим, что находится в заблокированном помещении жилого отсека? – Поинтересовалась я. – Все равно вечер, изучать местность не имеет смысла.
Кроме того, если мы находимся там, где я подумала, лучше нам эту местность вообще не знать.
– Если это то, о чем я подумал, нам ту комнату лучше не вскрывать, – покачал головой Нортон.
– Почему? – Удивилась я. Да еще предательская мыслишка мелькнула, что он такого может знать про это место, чего я не знаю. Склад-то ведь вроде относительно безопасным считается, хотя, с другой стороны, почему-то его забросили.
– Помещение с автоматической блокировкой входа может быть только одно: бункер на случай радиационной, химической или биологической угрозы. Если блок сработал, значит, такая угроза была. Если его не открыли… – Дальше десантник замолчал, но я и так поняла, что ничего, кроме скелетов, в лучшем случае, совсем истлевших, нерадиоактивных и незаразных, мы не найдем. Сразу стало как-то неуютно, но не давало покоя другое:
– Нортон, а как же… ты же говорил, что на Каролине никаких особенных средств защиты нет.
– Особенных и нет, элементарные-то никто не отменял.
– Я не об этом. Если Каролина молодая колония, лет пятьдесят всего, ее даже заселили едва на десять процентов, и никаких вооруженных конфликтов за это время не было, какая могла быть опасность?
Десантник сразу подобрался: кажется, ему и не пришло это в голову до моего вопроса.
– Действительно. Как же?.. Вероятность ошибки в последние пятьдесят лет на нуле, что же их так испугало?..
Но тут меня посетила очередная великая идея родом из моего исторически-студенческого прошлого, которая ручейком холодного пота скользнула между лопатками и потерялась где-то в районе застежки бюстгальтера.
– Послушай, а ты номер зоны, куда нас выкинуло, в Т-кабине случайно не запомнил?
– Делать мне нечего было, – ворчливо отозвался собрат по несчастью, но, заметив мой вид, все-таки ответил. – Тринадцатая или пятнадцатая. А может, тридцать первая.
Что такое «не везет», и как с этим бороться. Если удача отворачивает от тебя лицо, значит, повернула кое-что похуже.
– Зон всего четырнадцать.
– Погоди, а мне казалось, тринадцать. – Приятно, черт возьми, хоть в чем-то разбираться лучше десантника.
– Пятнадцатая, тридцать первая, – передразнила Нортона я. – Их четырнадцать, причем тринадцатая закрытая. Бывают в ней только группами от десяти человек и только днем. И то последние года три и так не ходят.
– Почему это? – Удивился десантник. Кажется, себя я напугала гораздо больше, чем его. Будем надеяться, страшными сказками дело и ограничится. Будем надеяться…
– Потому что здесь призраки бродят, – съязвила я.
И тут же поняла: сказала именно то, что на самом деле думала. Именно призраки. Но не только бродят.
– Какие еще призраки?!
– Да никаких. Люди тут пропадают, бесследно. Каролинская Аномалия.
Эта история пришла из тех далеких лет, когда я еще ходила на занятия в модных платьях, играла на рояле, лелеяла мечту сделать грандиозное открытие в истории двадцатого века, а по выходным в компании нерешительного вздыхателя Миши Штейна ходила в консерваторию, слушать Моцарта.
В том июле я только окончила практику и собиралась вместе с группой однокурсников на Каролину, на экскурсию по Каролинской Аномалии. Для меня эти слова были практически пустыми звуками, но увлекавшая древними культами Джеки Ясимота говорила, что зрелище будет незабываемым и стоит тех денег, которые будут потрачены на четыре телепортации (и столько же обратно) и собственно экскурсию. Деньги действительно были бешеными, но я ни на что не тратилась (в нашем полубесплатном обществе это было совершенно несложно), и нужная сумма у меня была скоплена.
Был летний субботний вечер, теплый, но не жаркий, оглушительно пахли оплетающие стены почти всех домов клематисы и прячущийся в глубинах двориков жасмин. Миша влюблено глядел на меня черными, как маслины, глазами, читал мне Ахматову («И в августе зацвел жасмин, и в сентябре шиповник») и украдкой касался локтем моего локтя.
Тогда-то в порыве чувств я и рассказала ему про экскурсию. Миша учился на том же факультете, но на курс младше, и я ждала, что он оценит. Очевидно, он просто знал про Каролинскую Аномалию больше моего. Сначала он просто попросил меня отказаться от экскурсии. Потом сказал, что это глупая идея, не стоящая потраченных денег. А потом просто рассказал мне историю Каролинской Аномалии.
Ее обнаружили при втором, детальном осмотре планеты. Было уже понятно, что Каролина вполне пригодна для человека, нет ничего опасного для драгоценного человеческого здоровья, совершенно чистая, не изгаженная прогрессом зеленая планета. Кислорода в воздухе здесь было почти на три процента больше, чем на Земле Изначальной, и Каролина уже тогда планировалась как планета-курорт.
Какова же была радость исследователей, когда на планете ко всему прочему были обнаружены следы разумной жизни, правда, какие-то однобокие. Ни домов, ни иных жилых построек. Только единственное святилище, построенное, впрочем для людей или, по крайней мере, для гуманоидов. Святилище выглядело так, как будто его оставили пару часов назад. Пурпурные бархатные гвоздики в черной каменной вазе были еще свежими, как будто только что срезанными, налитая в вазу из студеного источника вода не успела согреться, на гладком каменном полу не было ни следа пыли. Ученые были в восторге, пока двое археологов и биоэнергетик, в условный срок внезапно не пропустили связь. В контрольный срок они тоже не вышли, и к святилищу моментально вылетела спасательная группа. Вот только спасать было уже некого. Ученых не было. Вся аппаратура была аккуратно составлена метрах в десяти от ограды сада возле здания, а люди исчезли. Спасатели не нашли ничего интересного (за исключением самого необъяснимого факта) и улетели, но не просто так, а за подкреплением. Так или иначе, возле святилища они пробыли не более получаса и все это время не разъединялись. Через пятнадцать минут они вернулись со следственной группой, которая могла констатировать только бесследное исчезновение трех человек и полное отсутствие каких-либо следов похищения. Ученые не то ушли по степи пешком, не то просто испарились.
Понеслись слухи, одни страшнее и нелепее других. Некоторые ученые и политики требовали оставить освоение Каролины и заняться созданием третьей искусственной колонии. Победило, как водится, общественное мнение, настоянное на коммерческой жилке. Планеты земного типа попадаются очень редко, а застроить такую планету гораздо дешевле, чем с нуля построить точно такую же искусственную планету.
Каролину застроили и открыли, но начался второй виток исчезновений. На этот раз пропадало любопытное местное население, в том числе и дети, рискнувшие самостоятельно отправиться в Аномалию малым составом или под вечер. Кроме того обнаружились совершенно невидимые с воздуха пустые складские помещения, практически такого же типа, какие строили люди. Лет на пятьсот моложе святилища. Но лет на пятьдесят старше построек землян. Газеты захлебывались слюной. Масла в огонь подлили два семилетних мальчика, вопреки запретам отправившиеся ночью посмотреть на Аномалию. Ночь настигла их на полпути к святилищу, и они заночевали на пустых складах. И ничего, к утру вернулись целые и невредимые. Под гипнозом дети сказали, что с темнотой на них надвинулся панический страх, и они инстинктивно двинулись к ближайшему зданию, где страх отступил. Склады обследовали, но ничего не обнаружили, только вполне пригодные помещения. А на следующий день группа подростков, решившая доказать себе, что, коли маленькие дети сумели, то и они смогут, отправилась в Аномалию ночевать на складе. И пропали. Не успели они дойти до постройки или способ мальчиков оказался не панацеей – рассказать, естественно, никто не мог. В обществе начались волнения. Каролинскую Аномалию обнесли силовым барьером и запретили посещение ее даже с исследовательскими целями. Тогда снова начали поговаривать и о расселении и закрытии самой Каролины. Но в иных местах ничего подобного не случалось, и ситуация замялась сама собой. Но лет через тридцать, когда былые страхи забылись, к Аномалии начали подбираться снова.
Досужий студент-математик от скуки вывел статистику исчезновений в зоне Аномалии. А заодно и теорию насколько безопасно ее посещать. Выходило, что соваться в зону Каролинской Аномалии можно не менее чем вдесятером, только днем и только без приборов сложнее комплексного устройства для фото и видеосъемки. Что сам с десятью одногруппниками и доказал.
В Аномалию начали водить экскурсии. Большими группами, днем и без сложных приборов. Исчезновения не повторялись.
Не знаю почему, но рассказ Миши произвел на меня сильное впечатление. Отговорившись неотложными делами, я забрала уже сданные в общую копилку деньги – и через неделю отправилась на Каролину. Но не на экскурсию, а отдыхать вместе с мамой. Где и встретилась с любителями всего остренького и необычного – своими собственными однокурсниками.
– И что, они сходили-таки на свою экскурсию и получили необходимые острые ощущения? – Со смехом откомментировал мой рассказ Нортон.
– Нет, – вынуждена была разочаровать десантника я.
– Они исчезли? – Продолжал потешаться объект моей любви.
– Нет, – повторила я, чуть более гневно, чем следует. В основном потому, что как раз собиралась соврать что-нибудь в этом духе. Пришлось сказать чистую правду: – Они не исчезли. Исчез тот самый студент-математик, к тому времени вовсе уже не студент, а вполне так себе дяденька. Отправился проверять какую-то свою очередную гипотезу относительно складов, выведенную на чистой теории, а гипотеза взяла и не подтвердилась. Зону Аномалии после этого взяли и полностью закрыли. А ребята еще и в дураках остались, потому что за несостоявшуюся экскурсию-то им деньги вернули, а вот за телепортацию – нет, потому что они сами до Каролины добирались.
– Печальная и поучительная история, – хмыкнул несколько опьяневший от спирта десантник. – Но ты, как я понимаю, намекаешь на то, что мы отсюда можем исчезнуть?
Катя Озерская (26 Фев 2008 22:11)
Ну, хорошо... Но мало же... Дальше хочется
Лен4онок (27 Фев 2008 17:14)
Классно! Спасибо тебе большое прибольшое! Умничка и как там дальше, вобщем ве самое светлое, доброе и ласковое о тебе!
E_L_F_@ (28 Фев 2008 16:00)
Катя Озерская, Лен4онок,
я вас люблю))))
– Я ни на что не намекаю, – возмутилась я. На самом деле вся моя бравада была напускной, после припомненных страшилок меня только что не трясло от ужаса, и даже до туалета я не согласилась бы дойти без сопровождения Нортона .
– Ага, ты просто излагаешь факты, я понял. Делать, я так понимаю, нечего, пошли хоть заблокированную комнатку вскроем.
– Нет! – Представив в дополнение к Аномалии еще и пару-тройку полуистлевших скелетов, в живописных позах раскинувшихся на полу, я даже вцепилась Нортону в рукав. Подобная картинка – и что спасет барабанные перепонки моего собрата по несчастью от моего позорного панического визга?
Впрочем, десантник радостно заржал. Поняв, что надо мной элементарно поиздевались, я попыталась пнуть заразу. Вспомнила, что он увечный, нетрудоспособный инвалид, судя по всему, крепко стукнутый по голове (возможно, еще в младенчестве) и вместо ругательств бурно зарыдала. Я оплакивала мою неудавшуюся, несчастную, короткую жизнь, которая, скорее всего, вот-вот закончилась или даже уже закончилась, а Нортон (которого я все-таки наказала!) пытался меня утешить, впрочем, безуспешно.
25.06.2182г, Каролина, зона
Каролинской Аномалии, склады
Разбудили меня первые рассветные лучи, проникшие сквозь тонкую биопленку окна и остановившиеся прямиком на моем лице. Рядом на животе, повернув голову, спал Нортон. Я поднялась на ноги, потянулась, разминая затекшие мышцы и огляделась. Мы никуда не исчезли, и это уже радовало. Хотелось прогуляться до пищеприемника или на худой конец до туалетной комнаты, но без десантника было как-то страшновато: если бы в мое отсутствие он исчез, я бы однозначно рехнулась. Впрочем, едва я определилась в своих желаниях и все-таки сделала шаг по направлению к выходу, Нортон моментально проснулся, встал (коротко мявкнув от боли, очевидно, со сна не вспомнил, каким плечом лучше не шевелить) и совершенно не сонным голосом поинтересовался:
– Ты куда?
– Туда, куда по одиночке ходят, – отрезала я, моментально забыв свое желание будить десантника как раз с целью проводов. – Давай лучше я посмотрю тебя.
– Все равно придется сначала спирт сцеживать, – покачал головой мужчина моей мечты. – Пошли провожу, а то если ты по дороге в туалет заблудишься и исчезнешь, я тут рехнусь.
Честно говоря, Нортон был совершенно прав, я бы заблудилась. Потому что длинный коридор с рядами дверей во всевозможные служебные помещения плавно перешел в точно такой же, а я ничего и не заметила. Замечал все десантник, чуть ли не по противоположной стеночке обходя чем-то не понравившиеся ему двери и каким-то непонятным мне образом найдя туалет.
– Проще было в кустики сходить, – фыркнул он.
Мы стояли около дверей и решали, вернемся к облюбованному местечку в жилой каморке или отправимся дальше гулять по коридорам.
– Если нет другого туалета поближе к нам, кустики станут реальной альтернативой, – хмыкнула в ответ я.
– А ты заметила, что это не склад, вернее, не только склад? – Не поддержал тему кустиков десантник.
– Почему ты так решил? – Мы наконец выбрали направление и двинулись дальше по коридору.
– Слишком большая административная часть. Двери, коридоры, причем наверняка, за большинством дверей ловушки. Не шибко умные, но неумелому штатскому вроде тебя хватит.
– Кто это «неумелый штатский»? – Моментально завелась я.
– Ты, – отрезал он. – Ты, кажется, второй курс только окончила?
– И что дальше, между прочим, с отличием окончила.
– А целенаправленные практические занятия у вас, кажется, с третьего курса?
– Ну.
– На котором ты еще не училась, – блестяще закончил Нортон. – Так что под определение «штатского» ты как раз подходишь. Не совсем неопытная, но какой-нибудь планетчик тебе бы сто очков вперед дал.
Я собиралась было надуться, но вспомнила, что у разговор не закончен.
– Так что это, если не склад?
– Военная база, – отозвался Нортон спокойно.
– Вое… чего?!!
– Что слышала.
– Но мы ведь вчера все обошли!
– Не все, а только переднюю часть. Смотри, комната, где мы обосновались, явно не служит для постоянной жизни сторожа. Скорее это просто вахта, дежурка или что-нибудь в этом духе. Появляется вопрос, где же тогда жилые помещения?
– Они могут быть и не нужны, если это склад, а сторож регулярно меняется.
– Возможно. Но сами складские помещения-то ты видела. Это уже скорее ангары.
– Ну и что, может, стеллажи вынесли, а может, это изначально был склад крупной техники.
– Хорошо, – мне показалось, что Нортон с трудом удержался, чтобы не плюнуть на пол. – Это был склад крупной техники. Что построили земляне первым делом на Каролине, после того, как выяснилось, что планету вполне можно застраивать, но нужна более детальная проверка?
– Научно-исследовательскую базу, – самым ехидным голосом, на который была способна, хмыкнула я.
– Три четверти людей на которой были кадровые военные. Называй как хочешь, военная база или научно-исследовательская, но цель одна: разведка, возможно боем и, если не дай Бог что, защита ученых.
– Но выглядит же мирно! – Привела самый последний, уже откровенно пораженческий довод я.
– А Первая Веха выглядит, как боевая крепость? – Ехидно поинтересовался десантник.
Я припомнила научно-исследовательскую базу. Здоровенная махина, похожая на маяк башня в кольце толстых, во флаерный ангар, стен. Гладкие белые стены с редкими выступами – для плюща, который обвивает эти стены почти до четвертого этажа. Совершенно мирно, хотя и несколько странно.
– Погоди! А если ее и ученые, и военные уже осматривали! Они же ничего не обнаружили, так и сказали: склады.
– А откуда ты знаешь, нашли или нет. Может, нашли, да такое, что рады бы уничтожить, да не знают как. А специально закрывать и не надо, тут и так Каролинская Аномалия.
– Притянуто, – покачала головой я.
– А может, и не нашли, – неожиданно легко согласился Нортон. – Как знать, нашел бы тот же нарниец что-нибудь предосудительное в Первой Вехе, если бы не знал, что это такое?
– Ученые не нашли, а мы, по-твоему, найдем? – Возмутилась самонадеянности десантника я.
– Я вообще такого не говорил, – развел руками он. – Просто сказал, что это военная база. Ладно, разговорчики в строю… Надо проверить, не заработала ли кабина, если нет, забираем детали для зарядника и уходим. У меня нет ни малейшего желания ночевать здесь второй раз.
– Нортон, а силовой барьер можно преодолеть изнутри? – Задала я давно мучивший меня вопрос.
– Смотря, как строили. – Нортон почесал щеку. – По идее можно, если, конечно, барьер строился, чтобы не впускать. А если хотели как раз не выпускать?..
Катя Озерская (28 Фев 2008 22:44)
Ура! Продка!
И опять мало(
E_L_F_@ (28 Фев 2008 23:48)
Катя Озерская
Работаем. Не уточняя где и как)))
E_L_F_@ (1 Мар 2008 00:23)
Вот еще прода))))
Глава 2
25.06.2182г., Главный Корпус Института
Безопасности,
кабинет генерал-лейтенанта
Мещерякова, Земля Изначальная.
– Что у нас с Каролиной? – Мещеряков откинулся на спинку стула, достал из портсигара сигарету и принялся крутить ее между пальцами. Курить в кабинете, тем более при некурящих подчиненных, не просто дурной тон, а вопиющее нарушение правил приличия.
Впрочем, из подчиненных в кабинете присутствовали только Андреев и всего пару лет назад окончившая институт Слава Медведева, эксперт межпланетных отношений. Медведева и сама порой баловалась никотином, но только по праздникам и под хорошее вино, Андреев прекрасно знал слабости шефа, но Мещеряков все равно мялся и крутил сигарету между пальцами.
– Пока никак. Теле и радиовышки отключены, новости и сообщения передаем аварийным каналом, но сигнал еще не мог дойти. И вообще неизвестно, будет ли кто-нибудь этот сигнал целенаправленно ловить, кроме вторгшихся сил, разумеется. Первая партия вооруженных сил будет десантироваться на Каролину только завтра вечером, предположительно в девять-десять вечера по нашему времени, в ненаселенные районы. Так что раньше послезавтра никаких результатов.
– О формировании отрядов сопротивления что-нибудь известно?
– Да, Каролина успела ответить. Старшие – кадровые офицеры из местной части и студенты нашего института.
– Местная часть, сто человек, включая солдат – на целую планету, – с отвращением выдохнул Мещеряков. Собирался прибавить еще кое-что непечатное, но посмотрел на Славу Медведеву и умолк. – Ярослава Юрьевна, что у вас?
– Нарни заявила о своей непричастности, предложила выделить войска.
– Нужны они нам, – фыркнул Мещеряков. – Чтобы потом десятилетиями за них расплачиваться.
– Гаета сделала удивленную мину и тоже предложила армии.
– Но от этих войск избавиться будет посложнее, чем от вторжения. Если вообще вторжение – не их рук дело…
– Кклорхх, Бэлджи и Эртрелла рады были бы вмешаться, но их полуколониальное положение и уровень развития не дали бы им десантироваться на земле.
– А что калахоиды? – Спросил Мещеряков. Не хотел спрашивать, но не удержался.
– Они ответили как всегда – вежливо и туманно, в том духе, что до проблем гуманоидов им нет никакого дела, а если земляне их в чем-то подозревают, пусть выносят свои подозрения на Совет Космических Наций.
– Доступ на который не имеют.
– Естественно. Нас просто послали, и не сказать, чтобы особенно вежливо. – Слава еще раз поболтала рукой в кармане и страдальчески сказала. – Сергей Степанович, знаю, что это невежливо, можно я закурю?
Вместо ответа Мещеряков сунул в зубы свою изрядно помятую папироску, щелкнул зажигалкой и ожесточенно задымил.
25.06.2182г, Каролина,
зона Каролинской Аномалии, склады
Кабина не работала. Совсем. На мониторе светилась единственная фраза: «Т-кабина отключена от центрального пульта». После того как мы с Нортоном подолбили по пульту кулаками, надпись изменилась. Теперь она выглядела так: «Т-кабина отключена от источников питания».
– А если аварийку попробовать? – Предложила я. – Она должна точно работать без пульта, без жетона и на внутренних резервах, чего бы ни случилось. Нужны только «код землянина» и образец ткани.
– Можно, конечно. Ну и зачем нам это надо? – Удивился Нортон. – Чтобы оказаться в убежище с дамочками, пенсионерами и малолетними детьми?
– По крайне мере будем знать, что происходит, – обиделась на «дамочек» я.
– Мы и так приблизительно знаем. А точного знания вышеупомянутый контингент нам не даст. Более того, новое убежище явно находится в незаселенных районах. Скорее всего, в другом полушарии, откуда добраться до города будет гораздо сложнее, чем отсюда. Если вообще возможно. Давай оставим это как последний возможный вариант, если силовой барьер будет непроходимым изнутри. Потому что есть еще одна неприятная вероятность. Ты не знаешь, кабину здесь наши поставили или она была?
– Не знаю, – растерялась я. – С одной стороны зачем, зона неходовая, ученые сюда вроде на «блюдцах» летали. А с другой стороны кто еще мог ее здесь поставить? Да и к нашей сети она подключена была.
– Не факт. Когда кулаком стучишь, она и не по сетке телепортировать сможет. А построили ее… Те, кто поставил вот это, – он махнул рукой, показывая на постройки. – Вдруг у кабины совершенно другое представление, где должно быть убежище?
– А грузовик? Или его тоже оставили загадочные «чужие»?
– А я откуда знаю? Может кто-то на грузовике приехал, а потом исчез?
– Послушай, Нортон, а вдруг мы тоже уже исчезли? – Наконец задала мучащий меня вопрос я.
– Заткнись, – неожиданно грубо бросил десантник, и я поняла, что он думает о том же.
В конце концов, мы отправились к «тому самому заблокированному помещению». Не знаю, что взбрело в голову Нортону, а я решила, что раз мы уже исчезли, боятся нечего. Во всяком случае в этой параллельной реальности должны быть другие исчезнувшие.
Блок оказался простеньким. То есть, для таких любителей действовать по правилам, как я, он был сложным, а Нортон ввел какую-то программу-ломик (как он сам объяснил, старый друг-программист научил), и двери «под дерево» моментально разъехались.
И тогда я поняла, что Нортон был прав. Военная база, а вовсе никакой не склад. А за заблокированными дверями находилось не местное убежище, а просто жилой отсек. Казарма. Одинаковые одиночные спальни со скудным убранством: кровать, тумбочка, шкаф, вплавленный в стену монитор визора. В каждом шкафу (я не поленилась проверить) комбинезон из очень похожего на полиэритин полупрозрачного материала, несколько комплектов одноразового белья (причем в некоторых спальнях женского), ботинки на тяжелой подошве, причем все кроме подошвы было из того же материала, что и комбинезоны. В тумбочках для личных вещей – девственная пустота и чистота.
За комбинезоны Нортон очень похвалил меня, моментально нашел свой размер и, не стесняясь меня, сменил сначала белье на одноразовый комплект, а потом и свой уже изрядно помятый цивильный костюм на новую одежду. Едва соприкоснувшись с человеческим телом, материал утратил прозрачность и приобрел серебристо-серый цвет. Пока я стояла на месте (выбирание комбинезона слишком сильно отдавало мародерством), десантник нашел на левом манжете маленький щиток с пультом и занялся тыканьем в кнопки.
Казарма не выглядела обжитой. Скорее приготовленной к заселению, но так и не заселенной. Вот интересно, кто или что помешало этому?
– Нет, ну какая прелесть, – тихо пробормотал Нортон и в полный голос закончил. – Камуфляж, степь.
Сквозь серый цвет на его комбинезоне проступили цветные пятна, и менее чем через минуту он был действительно раскрашен под камуфляж.
– Нет, ты посмотри, какая красота, тут и управление голосовое. А ты чего копаешься?
– Стыдно, – призналась я.
– Стыдиться будешь, когда со всем этим делом разберемся. Давай, одевайся.
Пришлось поискать комбинезон своего размера. С куда большим удовольствием я взяла несколько комплектов белья и упихала оные в рюкзачок, на будущее. К слову сказать, прохладный, текучий, на ощупь материал напоминал скорее жидкость, чем ткань, и оделась я с большим удовольствием. Ботинки же оказались даже более удобными, чем мои старенькие растоптанные кроссовки, и уж точно более приспособленными для дневного перехода по степи. Как только я закончила одеваться, Нортон взял меня за левую руку.
– Пульт управления на запястье, очень удобно. Вот эта кнопочка – терморегуляция, я ее тебе ставлю в автоматический режим, так все делают. Будет ни холодно, ни жарко. Вот это – управление внешним видом. Вот так переключается в голосовой режим, вот так в текстовый. Но думаю, этот тебе без надобности. Это – какая-то функция «шлем», что такое, я еще сам не разобрался, поэтому не трогай. О, это аварийный передатчик с запасом энергии. Можно будет попробовать настроиться на Землю Изначальную, но боюсь, у них фиксированная частота. Жаль, нет элементарной десантной аптечки, но, думаю, мы найдем их дальше, на складе.
Все хорошо было в чудо-комбинезонах, кроме одного: непонятно, кто их делал. И пульт управления на космолингве ничего мне не открыл.
Катя Озерская (1 Мар 2008 19:17)
Мы вас читаем и очень любим.
E_L_F_@ (2 Мар 2008 00:16)
Катя Озерская
Ох, мы вас тоже))))
Дальше по коридору наконец оказались склады. Тут «ломику» Нортона пришлось повозиться не меньше получаса. Зато за дверями действительно оказался склад. Поглядев на Нортона, я впервые поняла смысл выражения «глаза горят». Они у десантника действительно горели, и было отчего.
Вдоль стены тянулся длинный стеллаж с лучевыми автоматами неизвестной мне, но однозначно одной из последних моделей. Дальше шло другое оружие. Пока десантник придирчиво выбирал нам автоматы, я отошла к другому стеллажу.
Пистолеты-парализаторы. Вот это действительно современное гуманное оружие, стреляет парализующими импульсами, силу которых можно регулировать: от местного онемения, когда просто нужно обезоружить преступника до убийства в исключительных случаях. Цифры на шкале были арабскими – использующимися в космолингве, а потому, повсеместно употребляемыми гуманоидами, тоже обычная вещь. Выбрав один (наугад, то есть, положившись на гипотетическую женскую интуицию), я вернулась к десантнику. Тот уже выбрал автоматы и теперь набивал рюкзак (мой, между прочим!) гранатами. Мой пистолет не произвел на него впечатления (более того, Нортон обозвал его «дамской пукалкой» и в грубой форме усомнился в возможностях ППшки).
– Теперь надо взять аптечки и можно ставить блок на место.
– Ты собрался закрываться? – Удивилась я. Мне это представлялось по меньшей мере нецелесообразным.
– Разумеется. Мало ли кто может забраться после нас сюда. Те же детишки.
Аптечки (как и полагается на военных базах) хранились в сейфе. Нортон вводил «ломик», а я зашла в соседнюю комнату. Это оказалась даже не комната, а трехкомнатные апартаменты. То ли для командира, то ли для ученых. Ванная с туалетом и еще две комнаты, гостиная и спальня. Сначала я даже не поняла, что меня в ней насторожило, а потом увидела.
Белую пешку на полу, чуть приоткрытые двери пустого встроенного шкафа, не до конца задвинутый ящик прикроватной тумбочки и маячащий в нем белый прямоугольник, наклоненный и повернутый монитор визора, забытый на кровати золотистый шарик райта на стилизованной цепочке. Здесь жили. И не пережидали ночь, как это делали у входа мы с Нортоном, а жили долго, без страха, но с удовольствием. Комфортно устанавливали монитор, забивали шкаф и тумбочки нужными и ненужными вещами, украшали свое жилище, слушали музыку, играли в шахматы. Так не станет жить случайный гость вроде нас, только хозяин.
А потом хозяин собрался и уехал. В спешке, но без паники, хоть и забыл некоторые вещи, но в комнате чисто, ящики не выворочены. Может, хозяин собирался вернуться.
Я подняла с кровати райт и машинально вынула из ящика голографию. Не девушка, как я ожидала, а мужчина. Средних лет, пожалуй, даже симпатичный, светловолосый и сероглазый. Тепло улыбается и подмигивает. Одет в приталенный, кофейного цвета пиджак на белую водолазку, такие в прошлом году были в моде на Земле. Брюк не видно, но я и так знаю, какие они, видела не раз: на тон светлее пиджака, клеш от бедра. На обороте надпись: «Доченьке-майору от папы-пенсионера. Не скучай, милая, и возвращайся скорей». На русском языке.
– Нортон!
Очевидно в моем крике было столько чувства, что десантник моментально появился на пороге. Увидев мои трофеи, он только покачал головой.
– Ну и чего было так орать? На твоем месте я бы наоборот успокоился.
– Почему?
– Потому, что мы точно знаем теперь, чья база, что исчезновений не было, и почему территорию обнесли барьером. Кроме того, знаем, что через кабину попадем не в общее убежище и что аварийные передатчики настроены на Землю Изначальную.
– С чего ты взял, что исчезновений не было?
– Типичный неудачный ход Совета Безопасности. Они думали, что этими исчезновениями напугают народ, а получилось ровным счетом наоборот. Вот и делай вывод: мальчики и студент-математик действительно ходили в так называемую Аномалию, а остальные – либо актеры, либо откровенные газетные утки.
– А как же второй визит студента-математика? Когда он на склады ходил? – Ехидно осведомилась я.
– Как ты говорила, к тому моменту он уже закончил университет. Значит, либо договорился и разыграл, либо не вовремя залез на базу, он же сюда собирался, верно? И теперь проводит свои расчеты где-нибудь на Земле-3 и молчит в тряпочку, а вернее, в подписку о неразглашении. А может и в закрытом институте каком-нибудь, если он действительно такой талантливый.
– А почему базу тогда бросили?
– А я почем знаю, чем здесь занимались и почему прекратили? Может завелась какая-нибудь пакость, или мутанты, или призраки…
И вот тут-то я и завизжала. На ультразвуковой ноте, громко и абсолютно немелодично. Потому что заразе-десантнику все-таки удалось меня напугать. Чего он, впрочем, и добивался.
25.06.2182г, Каролина,
зона Каролинской Аномалии,
25 км юго-восточнее
Катер мягко ткнулся в траву, и Лора, не дожидаясь полной остановки двигателей, вылезла из пилотского кресла.
– Приехали, мальчики. Выгружайтесь.
Первым из каюты выполз Семен. Покрутил головой, разминая затекшую шею, и с уважением покосился на сияющие мониторы.
– Ну и здорова же ты, Лорка, водить! Не всякий мужик так сумеет…
– Мужик и не сумеет, шовинист ты недоделанный. Тут нужны особенности женского организма. Где там твои горе-вояки, укачало их, что ли?
Немудрено, подумал Семен, украдкой задерживая взгляд на обтянутой полетным комбинезоном фигуре пилота первого класса Лоры Бентли. Она же в воздухе только что мертвые петли не делала. И пойди пойми, то ли путала чужие радары, то ли попросту издевалась над ними, выказывая молодецкую удаль, то ли издевалась, но над собственными пассажирами.
Было, кстати, за что. Ни один из десантников не преминул обсудить с товарищами внешность и фигуру Лоры. А девочка и так злилась. Еще бы, с маленького двухкаютного «Ветерка», на котором возила большое начальство по большим делам пересадили на неповоротливый «Поток-4», десантников на Каролину везти. Впрочем, пилотом девочка и вправду была классным, золотые нашивки так просто не даются. Удивительно было только, почему такой хороший пилот начальство возит, а не караваны в открытом космосе водит, а то и пилотирует исследовательский эсминец или даже военный крейсер.
Впрочем, ему-то какая разница. Если и сложилось такое трио: любящая комфорт девица, готовые отстегнуть на лапу родители и готовый принять и взять в шоферы большой начальник – счастья им всем, обидно только.
– Хорошо сели, – в пустоту сказала Лора. – Никаких радаров, первые сели. Даже место искать не пришлось.
– Почему никаких радаров? – Из коридора показался Мартын, новенький. Впрочем, все, кроме Семена и еще одной девушки, здесь были новенькими.
– Потому что аномальная зона. Никакие приборы не работают, – охотно пояснила девушка. – Где там ваши, чего копаются? Мне еще вас проводить до барьера.
– Сами дойдем, – невежливо буркнул Семен. – Ты, Лорка, лети, а мы сами разберемся.
– Ты когда-нибудь слышал такое слово: «приказ»? – Лора приподняла правую бровь и стала воплощением укоризненности.
– Где-то слышал, что значит, не знаю, – в тон ей ответил Семен.
– Контур двухсторонний, для обратного прохода нужен специальный программно-магнитно-кодовый ключ. Отдавать вам магнитную карту и носитель с программой-ключом я права не имею, говорить вам код – тем более.
– А разве не проще с пульта открыть? – Удивился Мартын.
– Дурачок, – усмехнулась Лора. – С пульта можно только снаружи открыть. Внутри контур замыкается так, чтобы случайно из него, даже открытого с пульта выйти нельзя.
– А зачем такие предосторожности? – Не унимался Мартын.
– Зачем, почему… Много вопросов задаешь.
Катя Озерская (2 Мар 2008 01:22)
E_L_F_@ (2 Мар 2008 22:17)
Катя Озерская
А я тогда садистка?..
25.06.2182г, Каролина,
зона Каролинской Аномалии,
25 км северо-западнее
– Да не плачь ты, успокойся… Я же не знал, что ты такая трусиха! Ну, Ириша, милая, успокойся.
Десантник был растерян и зол. Второй раз за два дня ему приходилось утешать истерично рыдающую девицу, какой идиот ее вообще в Институт Безопасности взял?..
– А ты не пугай меня! – Истерично рыдающая девица в моем лице наконец вытерла слезы. – Я, между прочим, привидений боюсь!
– О, боже… еще и привидений. Пошли уж, горе-студентка.
– Наружу? Нортон, а в святилище мы не зайдем?
– В какое еще святилище? – Удивился десантник.
– Как в какое? В то самое, в котором ученые пропали. Ну, Нортон, мне жутко интересно посмотреть, как там свежие цветы стоят и не вянут, пыль не оседает, вода не греется, техника не работает…
– Люди пропадают, – любезно подсказал мужчина моей мечты.
– Ты опять решил меня пугать? – Возмутилась я.
– Вот еще. Я только напоминаю тебе твои собственные истории и страхи. А кроме того я сам на нервах и вовсе не собираюсь слушать твой визг в вышеупомянутом святилище, где сам буду ожидать какой-нибудь подлянки. Так что мы идем к барьеру.
– А как? – Поинтересовалась я. – У нас же ни карты, ни приборов. Или ты на базе спер?
– Карту я не спер, а позаимствовал, а датчик направления у меня и так есть.
– И где же он? – Хмыкнула я.
– Вот здесь. – Десантник на полном серьезе похлопал себя за правым ухом. – Вживлен внутрь черепной коробки. И электроды напрямую к мозгу идут.
– До чего наука дошла, – уважительно покивала я. – Ну что, пошли?
Нортон покачал головой:
– Никаких пошли. Побежали.
– У тебя же плечо раненое, – запротестовала я.
– Устану – скажу, – отрезал противный десантник. – А пока побежали.
– Побежали, – согласилась я уныло.
Через пару часов ровного бега выяснилось, что в святилище мы все-таки заглянем. Потому что вопросами питьевой воды ни я, ни Нортон не озаботились, а святилище внезапно возникло по левую руку.
– Чертовщина какая-то, – бросил мой спутник, останавливаясь. – Объект огромный, а я его даже не почувствовал, пока глазами не увидел.
– Давай зайдем, а? – Заныла я, не отрывая глаз от пурпурного моря гвоздик. – Там внутри источник, водички наберем. Она холодненькая, вкусная. И говорят, полезная.
– Что-то ты бояться перестала, – в ответ буркнул десантник. – Мне это не нравится. Похоже на пси-воздействие.
– По-твоему, я такая уж неизлечимая трусиха, что мне нужно пси-воздействие для того, чтобы успокоиться?! – Возмутилась я.
– Мне самому не по себе, хотя я бывал в подобных ситуациях. А ты совершенно спокойна, как будто дома на диване сидишь, хотя до этого только что не дрожала от страха.
Я не ответила, потому что заметила удивительный момент: мне не просто не было страшно, близость святилища странным образом расслабляла меня и, кажется, восстанавливала мои силы. И кроме того мне очень хотелось войти внутрь.
Не дожидаясь десантника, я медленно пошла к большому по площади, но довольно низкому строению по узкой аллее, выложенной таким же черным мрамором, каким было облицовано и само святилище.
– Ирина, подожди! – Крикнул Нортон. – Мне не нравится эта твоя целеустремленность. Пошли дальше.
– Нет, давай зайдем, – уперлась я. – Я чувствую, что так надо.
– Вот, на лицо все признаки пси-воздействия. Попробуй разобраться, что именно тебе внушается и в какой конкретно форме.
– Нортон, – наконец остановилась я. – Если ты боишься, можешь не заходить. Даже лучше, если заходить не будешь. Лично я туда на пять минут: посмотреть, набрать воды, прикоснуться к камням и поставить к алтарю свежие цветы. После этого я выйду и никуда не исчезну.
Откуда взялось желание совершить два последних действия, я не поняла, но, сказав вслух, осознала, как действительно мне хочется прикоснуться ладонью к холодному черному камню.
– Зачем цветы менять? – Поинтересовался десантник обалдевшим голосом. – Они же не вянут!
– Ну и что с того? – Возразила я. – Они хоть и не вянут, но стоят уже тысячи лет. Там же алтарь, цветы – это символическая жертва. А какая жертва, пусть даже символическая, если она одна на тысячи лет? Да и цветам нельзя вечно жизнь растягивать.
– Ирка, пойдем отсюда.
– Мне здесь ничего не грозит.
Я достала из рюкзака складной нож, но он не понадобился: бархатные гвоздики легко ломались в коленцах, и очень скоро в руках у меня было нечто среднее между охапкой и букетом. Тогда я вошла внутрь.
В святилище воздух буквально звенел, потому что возле алтаря из-под потолка бил источник. Ледяная вода, бурля и разбрызгивая хрустальные капли, падала в больше похожую на маленький бассейн каменную чашу, откуда, пенясь, выливалась через край и уходила в водосток.
На секунду я встала на пороге, прикрыв глаза и наслаждаясь чувством, как будто я вернулась домой. Потом прошла прямо к алтарю. В черной каменной вазе стояли свежие, будто срезанные пять минут назад цветы, точно такие же пурпурные бархатные гвоздики, какие я держала в руках и какие росли за стенами святилища. Возле вазы я увидела отполированный многими руками след ладони, самой обычной пятипалой человеческой ладони, разве что побольше моей. Я положила руку на этот вытертый след, и меня как будто обдало ледяной водой. Усталость ушла, все органы чувств как будто промыли, так что ощущать я стала сильнее, ярче и четче. А кроме того мне показалось, что от ладони по всему телу прокатился сухой жаркий огонь, сжигающий все, что есть плохого, и согревающий все остальное. Наконец я отняла руку от нагревшегося камня и чуть не вскрикнула: внутри большого следа ясно вырисовался контур моей маленькой ладони. Но надолго меня не смутило и это. Я положила свой букет на край алтаря, взяла в руки вазу (она оказалась на удивление легкой для огромного каменного монолита), вынула старый букет и вылила девственно прозрачную воду в водосток, после чего подставила вазу под свежую струю. Наполнив посудину почти да краев, я вернула ее на алтарь и поставила в воду свежие цветы.
После чего спокойно наполнила в источнике наши с Нортоном фляги, подхватила старый букет и направилась к выходу.
– Честно говоря, я так и не понял, зачем ты это сделала. – Нортон выразительно кивнул на печальный веник в моих руках. Головки гвоздик уже жалобно обвисли вниз, как будто цветы несколько часов пролежали без воды, и я догадывалась, что будет дальше.
– Вот зачем. – Я кинула веник в траву, и десантник с ужасом уставился на ускоренный в несколько раз процесс разложения.
– Мистика какая-то…
– Это не мистика. Это что-то вроде энергонакопительной системы. Энергия выделяется из цветов или, может, из химического взаимодействия цветов и воды и аккумулируется в каменной панели. Впрочем, вполне возможно, она и не каменная. – Задумчиво отозвалась я. А потом можно очень легко ее… впитать, даже слов не знаю правильных. Нужно просто знать, куда класть руку. Очень простая система. А из этого букетика, – я бросила неопределенный взгляд куда-то через плечо, куда выбросила цветы. – За столько лет все, что можно, система выкачала, ей и на собственное обслуживание-то не хватать стало. Но выкачала порядочно. Времени и вправду почти тысяча лет прошла. Потому цветы и разложились так быстро.
– А ты откуда знаешь? – Подозрительно уточнил десантник.
– Это самый сложный вопрос. Знаю – и все. Когда ты боялся этого святилища, как я призраков, меня туда тянуло, как домой. И чем дальше, тем осознанней.
– Вот это-то мне и не нравится. Это место играет с нами странные шутки. Я себя заставить не мог близко подойти к твоему дурацкому святилищу, а тебя, «как домой тянуло»…
– Нортон, снимай рубашку, – неожиданно для себя сказала я.
– Зачем? – Удивился десантник.
– Потому что… эта энергия – она особенная. Мультифункциональная, можно сказать. Можно бетонную стену в метр толщиной расплавить, а можно… да сними ты рубашку.
Вслед за рубашкой я сняла с плеча десантника и неумело сделанную повязку. Если у меня ничего не получится, выйдет весьма глупо, но не случайно же при одном взгляде на спину мужчины ладони начинали гореть уже знакомым сухим жаром.
Я подняла правую ладонь и почти коснулась ей поврежденного плеча, оставив миллиметров пять пустоты.
– Горячо, – хмыкнул Нортон. – Что ты там делаешь?
– Погоди, – буркнула в ответ я, пытаясь не выпустить этот жар из руки.
И у меня получилось. Буквально на моих глазах рана стягивалась розовой молодой кожей. Я дождалась, пока она чуть огрубеет, и убрала руку.
– Готово.
– Что… мутанта трижды грубым образом через колено в задницу! Ирка, что ты сделала?
Катя Озерская (2 Мар 2008 22:50)
E_L_F_@ (2 Мар 2008 23:20)
Катя Озерская
Ну что ты, я всего лишь его скромная ученица)))
E_L_F_@ (15 Мар 2008 00:45)
Ню, вот и прода))) долгонько, конечно, но...
– Я до предела насосалась тамошней легко усваиваемой энергией и вылечила тебя наложением рук, как какой-нибудь китайский монах трехвековой давности, – с гордостью заявила я.
– Спасибо… С наложением рук я все понял. – Заявил он растеряно. – Но вот что такое китайский монах? – Вопросил образованный десантник на полном серьезе. Я захохотала.
А потом мы снова побежали.
К вечеру мы были возле силового барьера. Собственно, даже если бы Нортон не сказал бы мне о нем, я бы все равно узнала: барьер оказался двусторонним.
– Привал, – скомандовал десантник, когда невидимая, но от того не менее существенная стена в пятый раз отбросила его в сторону.
– Без тебя вижу, – согласилась я, плюхаясь на мягкую травку. – Ну что, обратно, к Т-кабине?
– Ты забыла, что мы попадем в пустое войсковое убежище? Или вовсе даже не пустое, а как раз наоборот, со скелетами?
– Нортон!
– Ну вот, ты опять боишься. Мне очень интересно, что же такое случилось возле святилища, что ты внезапно перестала бояться.
– Это оскорбление? – Поинтересовалась я.
– Вовсе нет. Это констатация моего интереса как факта. И потом очень интересно, каким образом в тебе пробудились экстрасенсорные способности.
– Они не пробуждались. – Хмыкнула я. – И это не мои способности. Это из святилища. Я тебе объясняла.
– Ладно, потом поговорим. Давай рюкзак.
– Зачем? – Удивилась я.
– Затем, что я туда много полезных вещей сложил. Вот. Держи. – Нортон протянул мне два брикета сухого топлива. – Сейчас разведем костер, на ночь этого, надеюсь, хватит.
– И я это волокла! – Возмутилась я. – Ах да, ты же раненый был. Вот леший. – И ехидно добавила. – А второй брикет можешь напополам разломить, и так хватит.
– А ты откуда знаешь? – Удивился десантник.
– Я в Зеленостепске выросла, а это фактически поселок. Мы с ребятами часто в степи ночевали, и я отлично знаю, сколько топлива на ночь для костра надо. Так вот мы летом как раз два брикета брали.
– А разламывать?
– А здесь сутки другие.
– Действительно, – хмыкнул Нортон. – Уела. С логикой, Ир, у тебя все в порядке.
– Спасибо за комплимент. Ты и поесть взять догадался?
– Конечно. Там на базе как все было, так все и бросили.
Десантник разломал один из брикетов на несколько частей и поджег одну из них. Почти сразу же занялось легкое жаркое пламя, к которому я немедленно протянула руки. Здорово, что сухим топливом, которым пользуются в основном туристы, снабжают и военных, хотя, непонятно для чего: сухой паек в разогревании не нуждается, а с функцией обогревателя легко справляется подобный комбинезон.
Нортон протянул мне две галеты и кубик растворимого напитка, который по идее должен был содержать весь необходимый витаминно-минеральный комплекс. Я повертела его в руках: ни котелка, ни кружек у нас не было, а разогревать воду в пластиковой фляге по крайней мере неразумно. Пить же страшно полезный питательный напиток в холодном виде – уж лучше попить просто водички.
– И что мне с ним делать?
– Помочь мне приладить над огнем вот эту штуковину.
Мой спутник извлек из моего же (!) рюкзака здоровенную металлопластиковую посудину, которую мы видели в дежурке при входе на базу.
– То-то мне тяжело тащить рюкзак было! – Подскочила на месте я.
– Завтра я понесу, если мы куда-нибудь пойдем отсюда.
– Хитрый. Мы с тобой ее никак не закрепим. Надо ставить прямо в костер. Достанем потом как-нибудь.
– Как знаешь. – Десантник вылил половину своей фляги в посудину, забрал у меня мой кубик и вместе со своим туда. И зачем давал тогда?..
Страшно хотелось есть, и я потихоньку начала подгрызать одну из галет. Они очень быстро утоляли голод, и, не доев и половины, я поняла, что наелась. Нортон увидел это и усмехнулся:
– Упакуй обратно, у нас их не так много. Ты говоришь, что часто ночевала в степи. А что вы делали?
– А ты что, никогда не ночевал на воздухе у костра? – Удивилась я.
– Ночевал, – в темноте улыбка десантника получилась несколько кривоватой. – Я либо спал, либо с лучевым автоматом обходил лагерь.
– Нет, я имею в виду в детстве, – поправилась я.
– Ты думаешь, я с Земли?
Вопрос повис в воздухе, между прочим, вполне душистом, пахнущим степными травами и горьковатым дымом. В личном деле ничего про то, откуда был Нортон, не было.
– Я родился на Бэлджи. В маленьком островном государстве под названием Великий Диррат, в его столице – городе Горте. Великий Диррат считался прогрессивным государством, а Горт –столицей науки и культуры планетарного масштаба. В нем был космопорт, способный принимать челноки и даже один док под суда новейшего класса, которые могли входить в плотную атмосферу. В нем было целых четыре университета и земное посольство. Вполне достаточно, чтобы город стал престижным. Моя мать работала в посольстве, секретаршей. Она была бэлджанка, не знаю, как ее взяли и что она там делала. Наверняка стучала на всех и на отца в том числе.
– Прости?..
– У вас, наверное, и выражений таких не осталось. Ну, следила за всеми в посольстве и докладывала о своих наблюдениях своему настоящему начальству в Агентство Государственной Безопасности.
– Но зачем? – искренне удивилась я.
– Вам легко быть большими, сильными, развитыми и имеющими колонии. А у маленьких планет свое чувство собственного достоинства, обычно гипертрофированное и болезненное. В общем это было хорошее, хлебное место. Потом у нее, как водится, завязался роман с отцом. Земляне вообще до ужаса наивные в подобных вопросах. Он хороший человек и, должно быть, всерьез поверил, что мама в него на самом деле влюбилась. А может, и правда влюбилась, ведь отец был с Земли. Земля – это совсем другой мир…
Десантник нажал на кнопку на запястье – правая ладонь почти сразу же оказалась затянутой в серебристо-серую перчатку – и вытолкнул из костра стащенную с военной базы посудину с напитком. Потом молча достал из моего рюкзака пластиковую кружку, зачерпнул из нашего импровизированного котелка и отставил подальше от огня, чтобы остыло.
– Так или иначе, у них начался роман, и, как закономерный итог, она залетела… забеременела. Отец предложил маме выходить за него замуж. Но она была хорошая дочка – или хорошая служащая. И побежала к родителям, к начальству, а может, и туда, и туда сразу. Не знаю, сказали ли ей делать аборт, а она проявила характер, или просто разрешили оставить ребенка, но с отцом ей все равно пришлось расстаться.
– Нортон, я не все понимаю… Что такое аборт?
– Потрясающе, – Усмехнулся он. – Какое наивное и чистое поколение на наивной и чистой планете. Аборт – это искусственное прерывание беременности, если эта беременность была нежелательной. И не говори, мне, что это убийство, я наперед знаю все, что ты мне скажешь по этому поводу.
Я моментально задалась вопросами, а были ли аборты в обожаемом мной двадцатом веке, и не проще ли было просто предохраняться.
– Все думали, что на этом отец успокоится, но это же было совершенно другое мышление, – Нортон невесело усмехнулся. – Он любил маму и хотел ребенка. Сначала он предложил маме бежать на Землю. Как ты думаешь, студентка Института Безопасности, ее бы приняли как политическую беженку?
– Приняли бы, – не задумываясь ответила я. – Но она была бы под официальным наблюдением Контрразведывательного Отделения Совета Безопасности.
– Не знаю, чего она испугалась. Что ее не примут на Земле, что ее ликвидируют дома, но скорее всего, она просто была патриотически настроенной идиоткой. У нас таких много. После того, как она не согласилась, позже, когда мне было уже лет пять, отец попробовал меня забрать. Но мама меня не отдала. Опять-таки не знаю, почему. Возможно, она просто завидовала или боялась мнения соседей. К тому моменту она вышла замуж, за офицера АГБ, и родила от него дочку. Я тогда толком ничего не понял, а когда мне доброжелатели рассказали, что мой настоящий отец – с Земли, я решил убежать на Землю. Конечно, у маленького мальчишки это не получилось. Тем временем отца перевели с Бэлджи. В следующий раз мы встретились совершенно случайно. Здесь, на Каролине. Я был на спортивных соревнованиях, мне тогда было пятнадцать, а он отдыхал и лечился в санатории… Возьми кружку.
Я послушно приняла из его рук все равно обжигающую кружку и отхлебнула. Дальше понятно. По нашим законам ребенок имеет право выбирать, с кем из родителей он хочет жить.
Я передала десантнику кружку, он отхлебнул, откусил сразу половину галеты и с аппетитом захрустел.
– Я не знаю, как он узнал меня. Последний раз он видел меня совсем маленьким, а ни на него, ни на мать я почти не похож. Но тем не менее он узнал меня первым. Мы разговорились, и он спросил, правда ли, что я не хочу жить с ним.
Катя Озерская (15 Мар 2008 01:01)
Опять на самом интересном!
E_L_F_@ (15 Мар 2008 23:18)
Катя Озерская
Почему сразу на самом? На самом будет сегодня!
Оказалось, он постоянно слал матери письма, а она то ли сама не получала их, то ли просто не показывала мне. Я естественно сказал, что наоборот всю сознательную жизнь об этом мечтаю. И он как-то моментально переоформил документы, и мне больше не понадобилось никуда уезжать. То есть, до конца его лечения, на неделю, кажется, я поселился в пансионате неподалеку, а потом до конца лета мы поехали на Землю Изначальную. Там я познакомился со своей сестрой по отцу, Лесей. Она жила там со своей матерью и была ровесницей моей сестры по маме.
Я еще удивился, насколько непохожи здешние девочки на бэлджанок. Они такие… беззаботные, как будто перед ними весь мир открыт. И в то же время все время чем-то занимаются. Сестра по маме, Родда в тринадцать лет была противной, постоянно хихикающей девицей, думающей только о тряпках и парнях, а Леся серьезно занималась биологией, играла на флейте в городском юношеском оркестре, занималась в архитектурном кружке. Она мне страшно понравилась. А я ее, наверное, пугал, удивлял или смешил, но она никак это не выдавала. Это было чудесное лето. Потом отец отдал меня в местную школу, на Земле Изначальной. Это была уже средняя школа, то есть, интернат. В той же школе училась и Леся. Я был такой гордый, что смогу заботиться о младшей сестре, защищать ее – и был совершенно шокирован, когда оказалось, что защищать ее не от кого и не от чего, а с домашними заданиями она сама может мне помочь.
Несколько лет так и было: во время учебного года я жил в школе, а на каникулы мы с отцом куда-нибудь ездили. Ему всегда давали отпуск на все мои каникулы, раньше я не думал об этом, а потом понял, что из-за меня. То ли он просил, то ли начальство само ему давало. Только на короткие, осенние и весенние, я уезжал вместе с Лесей к ее матери. Сестру я обожал, к ее матери, Ольге относился с безмерным уважением и все не мог понять, почему же они с отцом расстались.
Нортон неожиданно оторвался от костра, посмотрел на меня и не связано с прошлым повествованием закончил. – Так что детские ночевки в степи меня обошли. На Бэлджи степей не было вообще, а на Земле мне стало не до этого. Так что делают дети, когда ночуют в степи просто так, для удовольствия?
Я замолчала, подбирая слова. Потом смущенно улыбнулась.
– Да ничего такого особенного. Мы жгли костер, пили чай, а когда стали постарше, вино и рассказывали страшные истории или просто говорили о жизни. Все как сейчас.
– И ты спокойно слушала страшные истории? – Поддел меня десантник.
– Нет. Обычно я их сочиняла. И, честно говоря, боялась больше всех.
– В это совсем несложно поверить. Сочини мне страшную историю, пожалуйста.
– Хорошо, – засмеялась я. – Жила однажды одна маленькая девочка…
Жила однажды одна маленькая девочка. У нее были папа и мама, две бабушки и два дедушки и очень много прабабушек и прадедушек. Еще у нее были два котенка, собака колли, белая крыса и зеленый кклорххянский шуш. В общем, девочка была счастлива. Из уроков в школе девочка больше всего любила историю. И вот однажды на уроке истории молодая учительница-практикантка под страшным секретом рассказала классу, что большой антикварный шкаф, который стоит в учительской – это экспериментальная машина времени. Вот только она неисправная, потому что отправиться в прошлое может любой, а вернуться пока еще никому не удавалось.
Все в классе ужасно заинтересовались машиной времени, и девочка – все думали, что она трусиха, а она на самом деле была очень смелая, больше всех. Вечером после уроков она пошла погулять, вернулась к школе и залезла в учительскую, которая была на первом этаже, через открытое окно. Девочке было очень страшно, но еще более интересно. Она открыла дверца большого шкафа. Машина времени выглядела совсем как старый шкаф, но наверное, она маскировалась. Девочка залезла в шкаф и закрыла за собой дверцы. Что-то щелкнуло. Девочка попробовала открыть дверцы шкафа, но у нее ничего не получилось. В шкафу было очень темно и страшно, и девочка начала плакать.
Я посмотрела на Нортона. Десантник спал, подложив под голову мой многострадальный рюкзак. Вот и хорошо. Он прекрасно проживет, если не узнает самого интересного: как на следующий день, опрашивая моих одноклассников, уже вызванный агент Совета Безопасности, выловил историю про шкаф и отправился в учительскую. В шкафу было тихо, на стук никто не откликался, дверцы не открывались, и пролезшие в учительскую мои одноклассники уже начали предполагать, что в шкафу и в самом деле машина времени, когда директриса нашла ключ от антикварного шкафа (он закрывался на почему-то называемый английским) антикварный замок, и открыла шкаф. Там внутри, сжавшись в комочек, спала я.
Разумеется, попало практикантке, попало мне, и даже немного попало поднявшей панику моей мама. Самое удивительное, что я не только не получила клаустрофобии (моя детская психика оказалась весьма пластичной), но и не зареклась проверять все свои догадки и интересы самостоятельно и тишком, доказательство – хотя бы то, что я застряла на Каролине, в то время как меня ищут в Зеленостепске.
Я не заметила, как сама заснула, и мне приснилась какая-то ересь. Сначала мне приснился мой давно померший кклорххянский шуш, который был таким маленьким, что я называла его шушонок: пушистый темно-зеленый шарик размером с крупного ежа, изредка высовывающий маленькие лапки и умненькую мордочку из пушистой шерстки. Шушонок высунул мордочку и сказал мне: «Что смотришь? Не на меня смотреть надо!». Я повернула голову и увидела отца, совсем таким, как запомнила его в последний раз: на нем был комбинезон, легкие ботинки наподобие тех, которые увели с базы мы с Нортоном, волосы подстрижены по моде десятилетней давности.
– Привет, пап, – сказала я.
– Привет, Ирка. – Сказал отец и посмотрел на мои руки.
Я последовала его примеру и увидела, что руки у меня светятся. Как тогда, когда я лечила десантника.
– Все-таки побывала в святилище, – сказал отец утвердительно. – Правильно, я так и рассчитывал. Уже освоилась?
– Нет, – ответила я. – Я не могу понять, как можно управлять этим.
– Очень просто. – Отозвался папа. – Мысленно. Навсегда этого, конечно, не хватит, но недели три ты можешь ни о чем не волноваться.
– А силовой барьер проплавить можно? – Спросила я, наблюдая за причудливым свечением.
Теперь мне было ясно видно, что оно неоднородно: на кончиках пальцев и широкими браслетами вокруг запястий поярче и поплотнее, в остальных местах побледнее, кроме того, периодически от «браслетов» к кончикам пальцев пробегали плотные «искорки».
– Можно. Только не злоупотребляй, абсолютно безвредных биоэнерготехнологий не бывает, – отозвался отец и превратился в десантника. Говорил Нортон по-прежнему отцовским голосом, и говорил теперь уже сплошь непонятное. – Эта энергия меняет человека сильно и быстро. Посвященным младше третьего уровня, не говоря уже о непосвященных пользоваться аккумулятором нельзя, но у тебя особая ситуация, главное, не пользуйся этой силой слишком часто. И не пытайся воздействовать ей на себя – это самый верный и простой способ стать сиймуром.
– Кем? – Удивилась я, но отец замолчал и стал медленно растворяться в воздухе. Я вскочила и закричала. – Папа, погоди!
Нортон замер, оставаясь полупрозрачным, потом снова заговорил:
– И после того, как проплавишь барьер, собери его обратно. Его тут неслучайно поставили.
– От сиймуров? – Закричала я, понимая, что отец продолжил свое медленное таяние.
– Для них это все равно что тонкая ниточка. От их игрушек. И не спрашивай больше.
Отец в облике десантника окончательно растаял, а на его месте появились десятка два загадочных существ. С первого взгляда их можно было принять за обнаженных людей, но потом становились видны слишком гладкая кожа и густые волосы одного и того же ненормального бронзового цвета, тускло-золотистое свечение кистей рук и глаза. Ни белков, ни зрачков, ни радужки. Создавалось впечатление, что за ненадобностью глаза утратили свое предназначение, и теперь из-за век сиял чистый золотой свет. Это было красиво и страшно одновременно. Существа с нечеловеческой пластикой танцевали и прыгали вокруг меня, порой издавая странные звуки, нечто среднее между птичьими криками и человеческим смехом. Эти звуки явно не несли никакой смысловой нагрузки, разве что эмоциональную, но впечатление разумных, существа все равно производили.
Катя Озерская (15 Мар 2008 23:37)
Да, и правда... На самом - сегодня...
E_L_F_@ (16 Мар 2008 23:14)
Катя Озерская
а сегодня ваапще нифига не будет)))
надо же чукче еще и читать, а не только писать)))))
Лен4онок (17 Мар 2008 20:17)
нет, ну она издевается!
Эльфа - ты садистка! Хотя и хорошая!
E_L_F_@ (18 Мар 2008 21:46)
Лен4онок
Ну а чем есче прикажешь заниматься?)))
E_L_F_@ (24 Мар 2008 23:27)
Иииии... новая прода от садистки Эльфы)))
26.06.2182г, Каролина,
зона Каролинской Аномалии,
Я открыла глаза. Звезда Лира уже надежно установилась над горизонтом, но это ничего не означало: сутки на Каролине длились порядка восемнадцати земных часов, а легли спать мы, когда уже давно стемнело. Нортон спал, как младенец. Я припомнила свой бредовый сон и хмыкнула. Могло же такое присниться… хм. А вдруг и я вправду способна проплавить силовой барьер?
Я представила себе, как теплеют и начинают светиться мои руки. Не сразу, но вчерашнее состояние пришло, и я даже почувствовала себя увереннее, вызвав к жизни дремавшую во мне силу.
Силовой барьер под моими руками сначала засопротивлялся, потом стал видимым и наконец с громким треском лопнул под руками.
Нортон вскочил на месте и, еще не проснувшись, схватился за автомат.
– Что?..
– Собирайся, быстро, – велела я, не отпуская готовый вновь срастись барьер. – Я не знаю, сколько я смогу его удержать.
– Ты…
– Да, я проплавила силовой барьер, но эта зараза может в любой момент взять реванш.
Чтобы собрать наши вещи Нортону понадобилась в худшем случае минуту. Десантник проскочил мимо меня, за барьер, и только тогда кинул недособранный рюкзак. Я отпустила барьер и на всякий случай помогла ему срастись получше.
Затем я опустилась на траву, с наслаждением развалилась и посмотрела на обалдевшее лицо десантника. Пожалуй, вся наша «романтическая прогулка» этого стоила.
– Куда нам теперь? – Поинтересовалась я самым обыденным тоном, на который в данный момент была способна.
– На север-северо-запад, – обалдело отозвался десантник. – Бегом – управимся за пару дней. Как у тебя это получилось?
– Все твои пси-воздействия и моя легко усваиваемая энергия. Ты мне лучше вот что скажи. Ты случайно не знаешь, кто такие сиймуры?
Я ждала, что сооружающий новый костерок для завтрака Нортон скажет, что ничего и никогда ни о каких сиймурах не слышал, но все оказалось гораздо интереснее.
– Это где ты бэлджанских сказок наслушалась? – Поинтересовался Нортон совершенно спокойным тоном.
– Сказок?.. – Удивилась я.
Что-то мне подсказывает, что мой странный сон предостерегал меня не от сказок. А от вполне реальной опасности.
– Ну да, это самая популярная нечисть в сказках практически любого народа Бэлджи.
– Может, они тогда и вправду существовали? – Поинтересовалась я, протягивая Нортону галету. Сама я предпочла позавтракать половинкой вчерашней.
– Смеешься, что ли? Первые упоминания о сиймурах встречаются в поучительных легендах одной религиозной секты. Согласно этим самым легендам, сиймуры – это маги, которые не смогли справляться с магической силой каких-то колец, данных им богами, и эти кольца поработили магов, сделав их рабами собственной силы. «Властелин колец» какой-то.
– Ты читал?!
Удивлению моему не было предела. Нортон и классическая литература в моем представлении никак не совмещались.
– А ты думаешь, я тупой, как дерево? В Горте читать Толкиена считалось хорошим тоном. Короче, из этих поучительных легенд сиймуры расползлись во все народные сказки и стали прямо-таки олицетворением всемогущей, умной и злой нечисти.
– А описания их в легендах не было? – Поинтересовалась я, хрумкая половинкой галеты. – Именно в легендах, мне сказки, где все переврали, ни за каким гремлином не нужны.
– Есть. Они…
– А теперь не продолжай, а послушай меня. Похожи на людей, только кожа и волосы бронзового цвета, первичные половые признаки отсутствуют в принципе, руки и глаза светятся золотистым, причем глаза без белков, зрачков и радужки. Имеют биоэнергетические и экстрасенсорные способности, общаются телепатически, одеждой не пользуются.
– Ты забыла про вампирские клыки и золотые кольца, – хмыкнул Нортон. – Возьми кружку. Так кто тебе рассказал-то?
– Один человек, достойный доверия, – уклончиво сказала я. О том, что он явился ко мне во сне, я предпочла не упоминать. – И предостерегал от них, а точнее, от их «игрушек», как он выразился.
– Про игрушки я ничего не слышал, – фыркнул Нортон. – Согласно эпической производной этих легенд, устав от одиночества, сиймуры, которые продолжали быть условно всемогущими, вывели неких италлатов, что дословно переводится, как «золотая кошка». Мирным нравом в литературе эти зверюшки не отличались.
– А у вас водится что-то подобное? – Поинтересовалась я, запивая необыкновенно полезный напиток водой из фляжки.
– Нет, но этих кошечек в литературе уничтожили люди. Ты доела? Собираемся и пошли.
26.06.2182г, Каролина,
зона Каролинской Аномалии,
Главные Ворота
Лора дождалась, пока главный компьютер загрузится и на всякий случай, как и требовалось по инструкции, запустила анализ системы. Десантники расселись на улице, вытащили сухой паек и принялись подкреплять силы после ночного перехода. Девушка задумчиво уставилась на быстро мелькающие по синей панели в полстены желтые строчки. Система, разумеется, в порядке, но она давно уже поняла, что выполнение инструкций порой может существенно облегчить жизнь. Особенно если после твоих действий приходиться объясняться с начальством. Особенно хорошо это понимаешь после того, когда не выполняешь инструкции и попадаешь на этом головой в реактор .
Лора обладала феноменальной невезучестью. Едва окончив старшую школу, она по распределению попала на обязательную практику в патрульную группу №124nb, мало того, что патрулирующую один из самых опасных квадратов обитаемой части галактики, так еще и состоящую из сплошных парней.
На этом неприятности не закончились. Лора с детства увлекалась пилотированием всего, что летает, и в результате еще в средней школе окончила элементарные летные курсы, а в старшей регулярно участвовала в гонках на минидисках, проходящих в верхних слоях земной атмосферы. Управление патрульного катера мало чем отличалось от того же минидиска, и Лора вполне могла управлять катером, если, конечно, не забывать о том, что открытый космос – не верхние слои атмосферы, и гравитация здесь немножко другая, а катер, в котором находится не только пилот, но и некоторое количество патрульных – не одноместный минидиск.
Этим-то и пользовался пилот группы, обожающий заниматься непонятно чем в рабочее время, и искренне считающий, что с Лорой за штурвалом патрульный катер пиратов встретить просто не сможет. Как выяснилось, встретили, и еще как. Умный человек на месте Лоры Бентли сделал бы по пиратскому кораблю предупредительный выстрел, предложил бы сдаться, а видя, что сдаваться пираты почему-то не желают, сообщил бы на базу. Однако Лора, выполнив первые два пункта и обнаружив, что сдаваться действительно никто не собирается, решила погнаться за пиратским кораблем и взять его своими силами. То, что корабль оказался планетолетом, способный перемещаться в открытом космосе на крайне незначительные расстояния (например, от планеты-склада к главному кораблю-базе), ее ни мало не смутило, а наоборот обрадовала: летные качества у планетолета всегда хуже, чем у катера. Пиратов она все-таки действительно, вот только к этому моменту сраженный убойными перегрузками экипаж в последнюю очередь думал о боевых операциях, а планетолет к тому моменту подошел к кораблю-базе, на борту которого кроме нескольких мелких катеров был и боевой крейсер. После этого Лора все-таки спешно сообщила в диспетчерский центр координаты пиратской базы, а потом спешно драпанула, на этот раз едва не убив перегрузками коллег по патрулю и вплотную приблизив катер к досрочному ремонту.
Пиратскую базу обнаружили и нейтрализовали, однако в донесении об этом мелькнули все возможные фамилии, кроме практикантки Бентли. Ее фамилия появилась в выговоре: никакого права водить катер Лора на тот момент не имела.
После практики Лора поступила в летный институт на факультет космического пилотирования. Сравнительно недолгое шестилетнее обучение закончилось тем, что единственную на курсе красивую девушку и к тому же отличницу, Лору взял к себе личным водителям какая-то важная шишка из Совета Безопасности. Работать на такой должности, имея золотые нашивки – по крайней мере смешно.
Параллельно с крупным невезением появлялись невезения мелкие. Вот и сейчас, стоило Лоре отвлечься, как компьютер противно запищал: если когда-нибудь в силовой системе и могла произойти ошибка, то только в присутствии Лоры Бентли.
Лора обернулась к главной визуальной панели. Прочитанная фраза заставила ее заподозрить, что ошибка произошла не в самой системе, а в компьютере, в процессе анализа. Компьютер утверждал, что четверть часа назад, пятнадцатью километрами севернее по периметру Аномалии, барьер был разорван. Более того, в разорванном состоянии он удерживался две минуты сорок шесть секунд, что классифицировалось как среднее время, после чего барьер заботливо склеили обратно.
Сделать такое было физически невозможно. Если, конечно, не подводить к силовому барьеру специальную установку весом в несколько тонн.
Катя Озерская (24 Мар 2008 23:59)
Да, сегодня тоже на интересном...
E_L_F_@ (25 Мар 2008 12:01)
Катя Озерская
Тебе вообще нравится или как?)
Катя Озерская (25 Мар 2008 22:22)
Если бы не нравилось, я бы не читала, ня?
E_L_F_@ (26 Мар 2008 21:07)
Катя Озерская
Ну... это точно)
мне кажется, из-за того что это не фэнтези, популярности это иметь не будет??
E_L_F_@ (28 Мар 2008 22:51)
Ню... вот
Лора фыркнула и включила перепроверку. Однако через минуту компьютер повторил свой отчет. Девушка передала подробный отчет на базу, удостоверилась, что барьер действует, как будто его и не разрывали и подключила к компьютеру носитель с программой-ключом.
Пилоту первого класса Лоре Бентли, обладательнице золотых нашивок, почетного знака «за выдающие успехи в области космического пилотирования» и многочисленных медалей за победу в гонках были совершенно неизвестно, зачем силовой барьер, огораживающий зону Каролинской Аномалии, сделан двусторонним, и почему войти в зону гораздо проще, чем выйти из нее. Если бы Лора знала причину таких мер предосторожности, такой длительный по времени разрыв барьера она восприняла бы не как очередное невезение, а как настоящую катастрофу. Но Лоре ничего об этом не было известно.
Компьютер наконец считал программу. Лора провела по терминалу магнитной картой, дождалась подтверждения и ввела код.
На главной панели появилась надпись: «Установите временной лимит и начните прохождение через шлюз».
– Эй, вояки, сколько вам надо, чтобы собраться? – Крикнула Лора в окно.
– Минуты две, – за всех отозвался командир группы Семен.
– Все собираются, один идет проходить через шлюз, – велела девушка, вводя двадцатиминутный лимит активности Главных Ворот.
Десантники управились за восемь минут. Лора попрощалась с группой и уже собралась вернуться через шлюз в зону Аномалии, но вдруг поняла, что ей физически страшно будет бежать полдня к кораблю. Слишком много нехороших историй было связано с зоной Каролинской Аномалии. И кроме того, хотя девушка прекрасно знала, что на Каролине нет крупных хищников, ей почему-то мерещились почти неслышные шаги больших и мягких кошачьих лап и пристальный взгляд не одной пары внимательных глаз с вертикальными зрачками.
Конечно, начальству не объяснишь, что пассажирский корабль был брошен потому, что пилот испугалась. После такого объяснения начальство с Земли Изначальной в колонии будешь до старости возить. Но с другой стороны чувствовать грядущие неприятности Лора с ее хроническим невезением научилась давно, и теперь ее шестое чувство говорило: если Лора отправится сейчас одна к кораблю, до которого добрых пятьдесят километров, ей уже не будет никакого дела ни до начальственных придирок, ни до чего иного.
С минуту Лора колебалась, а потом помахала десантникам рукой и прошла сквозь шлюз обратно в Аномалию. Некоторое время она и десантники смотрели друг на друга сквозь полупрозрачный силовой барьер, а потом одновременно развернулись и побежали в разные стороны.
Глава 3
26.06.2182г, Каролина,
северная окраина Алексии
Я рухнула на траву. Бежать было невозможно, второй дневной пробег делал свое дело. В институте на занятиях по физической культуре из нас готовили скорее спринтеров, чем стайеров, и утомительные дневные пробеги выматывали меня ужасно.
– Нортон… я не могу… больше! Честно… или ты мне дашь… полчаса… или я тут… и останусь… а ты дальше… побежишь, – еле отдыхиваясь, пробормотала я.
– Подъем. – В отличие от меня десантник был настроен весьма решительно. – Что за хлипкие студенты пошли! Вон уже строения пошли, сейчас спрячемся куда-нибудь в подвал, отдохнем до вечера, а там начнем выяснять, что у нас здесь с повстанческим движением. У самого города оставаться нельзя.
– Погоди… зараза бесчувственная… дай отдохнуть…
– Потом отдыхать будешь! Ну и взвалил я на себя! Всего боится, рыдает, как истеричка, элементарный дневной пробег осилить не может…
На это я уже не могла не обидеться: ни к чему из того, что мне пришлось пережить за последние два дня, на первом и втором курсах меня не готовили. И вела я себя не так отвратительно, как пытался расписать это Нортон. Уж простите, супергерои раньше седьмого курса никак не получаются, а я только второй закончила.
– А мне казалось, это я тебя то лечу, то из зоны аномалии вывожу. – Я наконец отдышалась, но подниматься с земли не спешила. – С чего ты взял, что какие-то повстанцы-партизаны уже появились?
– У них было на это целый день, вполне достаточно, чтобы сбиться в группы, – пояснил десантник. – Позавчера, после начала вторжения они приходили в себя, а вчера, пока мы шастали по всяким святилищам и бегали по голой степи, они как раз кооперировались.
– По личному опыту знаешь? – Попыталась съязвить я, но у меня не получилось: Нортон с самым серьезным видом кивнул:
– Именно. Давай, поднимайся.
С видом человека, под дулом лучевого автомата принуждаемого к уборке канализационных коллекторов голыми руками, я встала на ноги. Все мышцы гудели, казалось, что до первых бело-зеленых строений, уже виднеющихся вдали, мне не дойти никогда.
– Это Блюзтаун? – Поинтересовалась я жалким голосом человека, отродясь не занимавшегося спортом, но пробежавшего марафон.
– Смеешься? – Поднял брови Нортон. – Блюзтаун отсюда двести с лишним километров на юго-запад. Хочешь пробежаться?
– Иди ты… обратно в Аномалию. А что это?
Десантник вывел на дисплей встроенного в блок управления комбинезоном микрокомпьютера карту:
– Алексия. Научно-информационный центр. К слову сказать, все главные информационные базы Каролины находятся именно здесь.
Я, начавшая было вставать, снова повалилась на землю со страдальческим стоном:
– Нортон, я так и знала, что жизнь у меня будет спокойная, тихая и мирная!.. Спокойнее, тише и мирнее, чем в информационно-научном центре планеты во время вторжения она и не может быть.
– А ты чего хотела, романтическую прогулку? Пойдем-пойдем. Тем более, что нас уже заметили и поймали в прицел.
– Кто?! – Моментально подскочила на месте я.
– Надеюсь, что наши, – заявил десантник безмятежно и, помахивая моим рюкзачком, двинулся в направлении построек.
Я, забыв об усталости, в две секунды догнала десантника:
– Нортон, скажи мне, что ты пошутил! Ты ведь пошутил про прицел, да?!
– Нет, я абсолютно серьезен. Зато я пошутил, когда сказал, что не знаю, наши это или нет. По счастью там находится либо кто-то из десанта, либо кто-то из твоих будущих коллег-старшекурсников. Кто-то, способный принимать и отправлять телепатические сообщения на земной частоте. Нам с тобой очень повезло, даже никого искать не пришлось.
Лучше бы пришлось. Глядишь, и никого не нашли бы.
Вслух я однако ничего не сказала и припустила за десантником:
– Нортон, а ты что, телепат? Зарегистрированный?
– Нет. Я военный. Внутри черепной коробки, рядом с датчиком направления у меня приемник и излучатель на телепатических частотах. Электроды – к мозгу. Если тебя к восьмому курсу не научат телепатически общаться своими силами, получишь такие же.
– Здорово, – подумав, заключила я. – Нортон, скажи, а у тебя чего внутри черепа больше, мозгов или компенсирующей их недостатки хитрой электроники?
Десантник фыркнул и надулся. Я подумала, что в каждой шутке есть доля правды, и ускорила шаг. Признаться честно, я никогда не видела живых партизанов. Только смотрела видеофильмы по истории, да и те были не документальными, а художественными, пусть и ненадолго опережающими изображаемые события по времени.
Если бумажная книга – это здорово, красиво, интересно и очень волнующе, то в видеофильмах ничего интересного и волнующего нет. В чем их назначение, я вообще не могу понять по сю пору: никакой иллюзии проникновения в события они не дают, а фантазию гораздо лучше развивают книги, к тому же дающие целый фейерверк кинестетических ощущений.
Видеофильм – это движущаяся картинка, показанная на плоском экране на значительном удалении от глаз зрителя. При этом из всех чувств при просмотре такого фильма задействовано только зрение, да еще слух, что вообще есть несусветная глупость: остальные органы чувств во время просмотра фильмов воспринимают, что придется, уменьшая процент усвоенной информации.
Может быть, именно поэтому нарочито оборванные актеры и актрисы в нелепых костюмах, увиденные мной на вышеупомянутом плоском экране, не возбудили во мне никаких чувств, кроме неудержимого хохота.
– Нортон, а как они должны выглядеть?
– Кто, повстанцы? – Переспросил Нортон.
– Ну.
– Как какие?.. Обычные люди. С оружием, а ты чего ожидала увидеть?
Я промолчала и прибавила шагу.
Повстанцев, по крайней мере, тех, что вышли встречать нас, было двое: парень и девушка. Парень, молодой, лет двадцати восьми-тридцати, рыжеватый и веснушчатый, был мне смутно знаком. Девушка была саймонисткой. Однако выкрашенные в темно-красный с медным отливом цвет и заплетенные в две косы при помощи узорчатых тесемок волосы, легкое пестрое платье, имитирующее национальный женский наряд Тарии и множество плетеных из бисера или ниток украшений совершенно не сочетались с черными кроссовками и лучевым автоматом в руках.
Саймонисты, то есть, люди, почитающие учение Клифа Саймона, официально призывали к невмешательству в жизнь других планет, неприменению техники и оружия и вообще пацифизму, в связи с чем в последнее время обожали разгуливать в национальной тарийской одежде под окнами отделений Совета Безопасности с гитарами, флейтами и бубнами, порой распевая заунывные тарийские народные песни. Впрочем, на этом их репертуар быстро заканчивался, и они возвращались к обычным, неофициальным действиям. Неофициально саймонисты сидели на газонах, реже на скамейках, пели под гитару старые песни, танцевали с бубнами, кормили хлебом городских птиц, пили вино из расшитых бисером кожаных фляг, а порой и курили какую-то гадость, на чем их неоднократно ловили. Учение пытались запретить, однако умница Саймон не прописал ни одно из неофициальных действий в своей доктрине, а, так сказать, завещал устно, так что причин запрещать учение не было.
У меня был один знакомый саймонист, которому я имела неосторожность рассказать о движении хиппи, из которого, на мой взгляд, и вырос саймонизм. Новоявленных хиппи хватило на три недели, после чего маленькая община была расселена по причине антисанитарных условий, а ее основатель был арестован на три месяца за попытку приготовить ЛСД (на мой взгляд, совершенно незаслуженно, ибо ЛСД у них не получилось).
Увидев повстанцев, Нортон на секунду замер и, кажется, даже немного отшатнулся назад.
– Стойте, где стоите! – Крикнул парень. – Кто посылал мне сигнал?!
– Я! – Отозвался Нортон.
– У тебя есть оружие?!
– Да! Я сейчас положу его!
– Клади! И иди ко мне медленно! Девушка пусть стоит на месте!
E_L_F_@ (14 Апр 2008 21:19)
Кать, имей совест, откомменть
а я поделюсь с тобой своими мнениями относительно "Бешенных тараканов" и использования персонажей "Шпаги Рианнона"))))
Лен4онок (21 Апр 2008 21:03)
эльфа, прости, что не комментила! но мне безумно нравится твое творчество! твори еще на радость нам, верным читателям!
Катя Озерская (21 Апр 2008 21:32)
"Заканчиваю иметь совесть, то есть кончаю..."
Нравится. А почему так мало?
E_L_F_@ (26 Апр 2008 15:25)
Лен4онок все равно спасибо)
Катя Озерская как получается
Нортон передал мне свой автомат, прежде висевший через плечо, и я, как и девушка, подняла его, готовая стрелять, если Нортона не так поймут или повстанцы окажутся как раз захватчиками (правда, не очень-то они были на захватчиков похожи).
Налетевший порыв ветра взметнул и легкое платье, и тяжелые косы девушки, не говоря уж о моих едва достающих до плеч волосах. Нортон и рыжий парень остановились в метре друг от друга и замерли, напряженно глядя в глаза.
– Мы вам верим. – Это рыжий парень сказал гораздо тише.
Я услышала это с трудом, и то потому, что ветер внезапно принес мне слова.
Ветер, необычно сильный для этих мест, пах какой-то неуместной свежестью и делал происходящее совершенно нереальным. Я медленно опустила автомат, не отрывая глаз от парней. Нортон кивнул мне, а рыжий парень крикнул что-то саймонистке – на этот раз я не услышала, но догадалась. Девушка опустила свое оружие, кажется, это был не автомат или, во всяком случае, не такой автомат, как у меня.
Я нагнулась, подняла сброшенный Нортоном рюкзак (десантник напихал в него столько нужных и ненужных вещей, что я еле подняла собственную сумку) и пошла вперед.
– Ирка?! – Заорал парень, и я поняла, чем он был мне знаком.
26.06.2182г, Каролина,
зона Каролинской Аномалии
Степь была ровной, солнце не слишком жарким, и бежать было удобно. Но Лору, чего греха таить, подгонял еще и страх.
Девушка то ловила на себе неизвестно откуда идущий заинтересованный недобрый взгляд, то слышала на грани слуха и галлюцинации тихие быстрые прыжки возле себя. В какой-то момент, устав бежать, Лора остановилась. Этого, конечно, не стоило делать: солнце уже клонилась к горизонту, а ночью в зоне Каролинской Аномалии всегда было небезопасно. Но девушка остановилась всего на несколько минут, чтобы послушать вечерние степные звуки: шуршание местной родни кузнечиков, попискивание мелких грызунов и… совершенно чуждое здесь громкое басовитое мурлыканье.
Лора обернулась. Бок о бок с ней, должно быть, уже давно, шла большая золотистая кошка, чем-то похожая на леопарда без пятен.
– Хорошая киска, – пробормотала девушка севшим голосом.
«Хорошая киска» посмотрела на Лору внимательным и умным взглядом и, не прекратив мурлыкать, прыгнула на Лору.
Лора упала и закричала, один раз даже ударила хищника по неожиданно мягкой, как желе, морде, но сопротивление затянулось ненадолго. Кошка громко заурчала и начала есть, выдирая целые куски мяса.
Вокруг животного начали медленно плотнеть и как будто материализовываться из воздуха точно такие же кошки. Они кругом обступили тело и принялись, урча и время от времени порыкивая друг на друга, есть.
26.06.2182г, Каролина, окраина
Алексии, лагерь повстанцевВсего партизан-повстанцев, или как их там, оказалось семеро: пятеро мужчин и две девушки, обе саймонистки, непонятно каким путем прибившиеся к вооруженным парням. Облюбовали они одну из пустующих квартир готового, но еще не заселенного дома на окраине Алексии.
Ту с темно-красными косами, которая встречала нас, звали Лаоха, по паспорту – Алиса Нойман. Она пока еще колебалась между саймонизмом и реальной жизнью: носила пестрое платье и украшения, особым способом заплетала косы, на что уходило не меньше часа, но с другой стороны босиком больше не ходила и не отказывалась от оружия.
Вторая, красящая волосы в темно-зеленый цвет, свой выбор уже сделала в сторону, как девушка сама выражалась, «мирного саймонизма». Трактовала она это просто. Когда на тебя не нападают, можно потрясти бубном, борясь за мир во всем мире, но когда с войной ты сталкиваешься напрямую, в виде бомбы, попавшей во двор твоего собственного дома, нужно надавать захватчикам по мозгам, а потом, когда выгонишь их к гремлину, взять бубен и снова начать бороться за мир во всем мире. Звали девушку Анита Гильермо, хотя Алиса-Лаоха и называла ее Наваки, и выглядела она весьма живописно. Темно-зеленые с отросшими черными корнями косы, джинсовые шорты, пестрое саймонистское платье с обрезанным подолом, старые и разношенные десантные ботинки по крайней мере на размер больше нужного, в которые девушка в качестве стелек засовывала предметы гигиены, множество обрядовых украшений, как и у подруги, и нелепо короткий лучевой автомат плохо сочетались друг с другом.
Парни отличались друг от друга куда больше. Главным в маленьком отряде был давно знакомый мне шестикурсник из Института Безопасности Ив. Остальные не менее удивительно смотрелись в качестве повстанцев. Интеллигентного вида программист Алик, высокий, стройный, светловолосый, с придающей ему живописный вид двухдневной щетиной, одетый в нечто, бывшее еще пару дней назад элегантным светлым костюмом. Спортсмен-тяжелоатлет, трижды чемпион Мира Миша Иванов, голографии которого было не достать. Вышедший на пенсию пилот грузового корабля дядя Джонни, невысокий, растолстевший, как и все бывшие пилоты, и очень веселый. И невысокий, худощавый, с коротко стриженными светло-русыми волосами, похожий на подростка парень, представившийся Славой, которого весь остальной отряд называл Мышом.
Нортон скептически оглядел команду, пробурчал себе под нос что вроде «очень типично», потом прошелся вокруг облюбованной партизанами новостройки и заявил:
– Ребята, если мы хотим пережить хотя бы одну зачистку, нам нужно сменить дислокацию.
– Объясни, – потребовал Ив.
Судя по тону, предложение десантника ему не слишком понравилось. Впрочем, и остальные повстанцы выслушали идею искать новое жилье без особого интереса.
– Я десантник, и в такой ситуации оказывался не один раз, только выступал с другой стороны. Неопытные партизанские отряды всегда прячутся в заброшенных зданиях на значительном удалении от жилой части города. И десант всегда в первую очередь ищет их там.
– Десантник! – По привычке вскинулась Анита, но тут же села обратно.
– Да, десантник, – отреагировал на ее недоброжелательный тон Нортон. – И вам очень повезло, что я знаю по крайней мере то, чего не стоит делать. Поскольку возле города, да и вообще в этом полушарии нет ни большого леса, ни гор, а постоянно кочевать по степи мы не можем, нам нужно поселиться в жилой части города.
– Нортон, ты серьезно? – Тихонько спросила я. – Честно говоря, там нас найдут куда скорее.
– Я полностью серьезен. – Ответил он всем. – Очень сложно заметить то, что лежит под самым носом. Нужно занять несколько домиков или малоквартирный дом и разбиться на не вызывающие подозрения группы: например, что может быть безобиднее двух подруг-саймонисток, живущих в одной квартире?
– Тогда выпадает множество мужчин. – Подсказала Алиса. – Лучше саймонистская община. Алик, Ив и Мыш, если их соответствующим образом принарядить и раскрасить, вполне сойдут за саймонистов. А дядю Джонни можно выдать за гуру.
– Это кто такие? – Мигом поинтересовался пилот.
– Это саймонисты более старшего возраста, прибивающиеся к общинам обычно ради специфических удовольствий. – Тут девушка сделала странный жест: поднесла ко рту руки, сложены так, как будто в ладонях сидела пойманная бабочка, и с силой вдохнула воздух.
Совсем непонятно. А я-то всегда думала, что гуру – это учитель.
– У вас, Нортон, на лбу написано, что вы никакой не саймонист, – хмыкнула Алиса. – Мишу знает вся вселенная, а у Ирины слишком короткие волосы.
– Ну… а почему я не могу быть новообращенной саймонисткой? – Спросила я исключительно из вредности.
– Она права, Ир, – согласился с Лаохой Нортон. – Новообращенная накануне вторжения – выглядит по-идиотски.
– А может, я у вас давно, просто раньше стриглась коротко?!
– У тебя модельная стрижка, – хмыкнула Анита. – Нам нельзя стричь волосы.
– Идиотизм какой-то… Хотя… мы с Нортоном можем изображать семейную пару! – Восхитилась внезапно пришедшей в голову идее я.
– Изобразишь очередную девушку Михаила. – Буркнул десантник. – Завтра возвращаемся в город, сегодня спим здесь последний раз.
Пищеприемник пока работал исправно, но из еды можно было получить только печенье, шоколад, черный чай и сомнительные бутерброды. Очевидно, когда началось вторжение, что-то случилось на пищевой станции и новая еда перестала готовиться. То же, что было, растаскали испуганные этим фактом люди.
Поджав ноги, я сидела на типовой (поскольку дом был еще незаселенным, мебель здесь стояла стандартная) кровати в облюбованной девушками комнате. Посмотрев на готовые совершенно бесплатно принять жильцов огромные кварталы, я начинала невольно завидовать обитателям молодых колоний: на Земле Изначальной жилье было платным, и поселиться там было делом сложным.
За окном темнело, а свет мы не зажигали. Алиса расчесывала волосы, а Анита подключила к ушам странное устройство, напоминающее по виду элементарную десантную аптечку и покачивалась, как будто в такт музыке.
– Что это?
Девушка не ответила. Тогда я тронула ее за плечо. Анита обернулась, на лице ее блуждала счастливая улыбка.
– Это? Попробуй, на словах не объяснишь.
Я с некоторой опаской подключила странные приспособления к ушам, Наваки нажала кнопку, и я растворилась.
Это был звук. Огромный, всепоглощающий, входящий в уши и одновременно рождающийся в голове. Не мелодия, а именно наполняющий все звуковой поток, внутри которого складывалась мелодия или, скорее, даже смысл.
Это был не плэер и не райт: у них волны воздействуют непосредственно на мозг, и музыка как бы рождается в голове, причем она не мешает заниматься любыми другими делами. Здесь же для меня потерялось все, кроме существующего в моих ушах звука.
Неожиданно поток отступил, и на его месте появилась вполне отчетливая мелодия. Без привычной гармонии, очень ритмичная, хотя и медленная, где-то совсем не мелодичная, но от этого еще более завораживающая. Я существовала в темноте и звуке, вокруг меня вообще не было ничего, кроме звука, пока меня отчетливо не похлопали по плечу.
Я с неудовольствием нащупала излучатели, вынула их из ушей и только тогда догадалась открыть глаза. Девушки хихикали, глядя на меня.
Проклятье, на лице у меня, должно быть, такая же идиотская улыбка, какая была Аниты, когда я вытащила из звука ее.
– Что это? Те самые не прописанные в доктрине увеселения саймонистов?
Мне было очень стыдно. Стыдно за то, что это – вероятнее всего, какой-то запрещенный стимулятор – мне очень понравилось.
– Что ты! – Захохотала Алиса. – Это как раз прописано в доктрине. Это же музыка!
– Музыка? – Я недоверчиво покосилась на странную машинку. – Что это за странная музыка? И что это за странный проигрыватель?
– Не странный, а старый! Наивная, это же «кассетник»! Смотри.
Анита нажала на одну из кнопок, и часть коробочки приподнялась. Внутри металлической коробочки оказалась смутно знакомая мне прозрачная пластиковая штуковина с узкой блестящей лентой коричневого цвета, намотанной на пластиковые белые кругляши внутри.
– Неужели, это тебе незнакомо?
E_L_F_@ (5 Май 2008 21:57)
Судя по тону Алисы, искомую вещь я никогда раньше видеть не должна была, однако она была мне знакома. Я поднапрягла память, и меня осенило:
– Кассета с магнитной лентой!
– Черт, ты знала, – отреагировала Алиса хмуро.
– А что такое черт? – Поинтересовалась я.
– Гремлин знает, – отмахнулась она. – Ну, раз ты узнала кассету, знаешь, что в двадцать первом веке на них записывали музыку.
– В двадцатом, – окончательно освоилась я. – В двадцать первом использовали флеш-плэеры и в самом начале лазерные диски.
– Черт, и откуда ты все знаешь! – Восхитилась Анита. – Это проигрыватель для кассет.
– А почему он так… необычно воздействует? – Поинтересовалась я.
– А-а, вот этого-то ты и не знаешь! Смотри: вот эти штучки, которые вставляются в уши, – это маленькие динамики.
– Как для вешнего прослушивания, только вставляются в уши?! – Удивилась я. – Так ведь это вредно. А я их за излучатели приняла…
– Так в принципе и есть, они излучают. Только звуковые волны. А на счет вредности все подумали так же. И выдумали райты и прочие проигрыватели, которые воздействуют на мозг, не затрагивая слуховой аппарат. И что тебе больше нравится?
Я промолчала, да ответ и не требовался.
– А музыка – современница этих плэеров, даже постарше. Это «Пинк Флойд».
Мне вдруг стало очень страшно.
Я отчетливо увидела совсем другую квартиру, куда меньше и какую-то облезлую, стены в ней зачем-то были оклеены выцветшей, местами грязной и местами ободранной бумагой в цветочек. На большой кровати возле стены возле стены сидели три девушки, две из них – хиппи, какими я видела их в видеофильмах по истории, только реальнее. Светлые волосы одной и черные другой с помощью ниток были заплетены во множество косичек, странная оранжево-бежевая-зеленая одежда, отрешенные улыбки на безмятежно-прекрасных юных лицах. Третья – в синих брюках, смутно напоминающих современные джинсы, и странно завязанной на талии клетчатой красно-зеленой рубашке, с коротко подстриженными темными волосами слушала такой же плэер. В воздухе витал странный зеленоватый дым и странная музыка «Пинк Флойд», а сквозь мутное оконное стекло в комнату проникали лучи солнца, в которых кружились пылинки. Этими девушками были мы. И они были мертвы уже полтора века.
– Пора ложиться, – сказала Алиса. – Уже стемнело.
[u]27.06.2182г, Каролина, окраина
Алексии, лагерь повстанцев[/u]
Я проснулась оттого, что в комнате ощутимо похолодало. Из соседней комнаты доносилось бодрое насвистывание десантника, звон саймонистского бубна и отвратительный запах сверхполезного питательного напитка. Я завернулась в простыню, подхватила в охапку комплект одноразового белья и комбинезон и собралась шмыгнуть в ванную, но затормозилась, глядя, как Нортон, сидя на полу, бодро ковыряется в куче микросхем и проводов.
– Блок водоснабжения цел? – Страдальчески поинтересовалась я, пытаясь опознать в куче мертвой электроники знакомые детали.
– Цел. А вот нагревательные элементы я отовсюду вынул. Если хочешь вымыться в холодной воде, вперед.
– Тогда я в соседнюю квартиру. – Фыркнула я.
– Тогда ты в соседний дом, – поправил меня Нортон. – Лучевых автоматов нам много надо. Вот что, кончай заниматься ерундой и садись, помоги мне.
– По-твоему, мытье – ерунда?! – Возмутилась я. – В хиппи записался? Копайся в своих автоматах, а я пойду в соседний дом.
Горячая вода приятно расслабила меня и повергла в благодушное настроение, так что я даже не сразу заметила совершенно свободно идущий по улице небольшой отряд в камуфляжных комбинезонах, ничуть не отличимых от наших с Нортоном.
Я мышью шмыгнула через ближайшее открытое окно в наш дом. По квартире десантник прошелся знатно: внешняя панель управляющего блока была снята, а от самого блока осталось примерно две трети от первоначального объема. Не заметить образовавшиеся пустоты было нельзя, в основном из-за жалобно свисающих проводов. На концах некоторых красовались переходники, другие были попросту обрезаны. Интересно, зачем Нортону вообще понадобились оголенные провода?..
Однако, если наши непонятные противники как раз проверяют все дома, захода в первую же квартиру в нашем доме им будет достаточно, чтобы обнаружить следы партизан.
Я кое-как приладила панель на место и понеслась к ребятам.
– Нортон!.. Там!.. Гады!..
– Ирка, тише, Мыш уже с разведки пришел и доложил. – Голос у десантника был спокойный и где-то даже довольный. – Я даже успел кинуть позывные на земной волне, но мне не ответили. Так что получай…
Десантник невозмутимо протянул мне выбранный на базе в Зоне Аномалии лучевой автомат.
– Спасибо…
Корпус лучевика был приятно шершавым и чуть теплым, само оружие в руку ложилось легко. Я проверила, не западает ли предохранитель, мельком глянула на индикатор зарядки аккумулятора, проверила, на месте ли сменный, и насколько быстро проходит автоматическая замена.
Нортон посмотрел на меня с удовлетворением во взгляде.
– Я автомат сначала хотел этому Иву отдать. Ну, типа, у него уже практика пошла, и все такое. А у него уже есть. Вот тогда я и подумал, что у меня лучевик есть, у него есть, а из оставшихся все равно лучше тебя нет. Где училась-то?
– Да какая учеба… Пару недель позанималась в молодежном спортивном центре. Нортон, а скажи мне, – в голос все-таки прорвалось ехидство. – А для остальных ты самоделки свои доделал?
– Доделал. Не на всех, правда, но некоторым я, если б были бы, не дал.
– И что, детали все нашлись? – Продолжала допрос я.
– А, так ты о собирающих зеркалах? – Широко улыбнулся десантник. – Нашел, лучше фабричных.
Я почувствовала себя обманутой. Хотела уличить Нортона в бесполезности потрошения блоков системы контроля, а оказалась, что ничего бесполезного он и не сделал.
– Ты видела, какой главный обрядовый знак у саймонистов? Маленькие такие бронзовые зеркальца на цепочке. Мне оставалось только цепочку снять, а за петельку, через которую цепочка продевается, я их к системе крепил.
27.06.2182г, Каролина, северная
окраина Алексии,
– Хоть бы «лягуху» дали, – ныл Мартын.
– Не нуди, – довольно грубо оборвал его Семен.
Командир отряда был зол на всех, и в первую очередь на себя. Лора Бентли на связь не выходила, любая связь с Землей Изначальной, кроме аварийной, была заблокирована. Аварийную он пока просто не проверял. Мартына же следовало наречь Дятлом, за умение задолбать в любой ситуации.
– Он прав, Мартын, – весело отозвался Перун, подрывник команды. – Ты хоть задание-то наше читал? Войти в контакт с партизанами и влиться в их движение. Ты хоть головой думай, хороши будут партизаны на «лягухе».
– Тихо, – махнул рукой Семен, останавливая отряд. – Смотрите и слушайте.
Впереди вырисовывались белые корпуса незаселенных окраинных домов. Среди этих корпусов ясно метались автоматные лучи, и один раз даже что-то грохнуло.
Семен вышел на телепатическую частоту человека и начал напряженно думать: «Мы – Земля. Первый специальный отряд, боевая группа №21-б. Я командир, номер 14-34, кличка – Дед».
27.06.2182г, Каролина, северная
окраина Алексии, лагерь повстанцев
Луч поначалу ослеплял – с непривычки. И это луч качественного, фабричной сборки автомата, легкого и удобного, а не грубой нортоновской самоделки. Я раньше не знала, что комбинезон – такой, например, как у меня – настолько легко проплавить. Правда, с такого расстояния… Проплавить комбинезон, даже обжечь мягкие ткани – ничего не стоит. Чтобы убить, надо второй раз попасть в одно и то же место.
У Нортона это получалось, Ив тоже пару раз повторил это сомнительное достижение, а я не стала и пытаться.
Вполне возможно, это бы у меня получилось, в тире я стреляла неплохо. Я не могла переступить ту грань, за которой кончается простое выведение из строя противника, и начинается убийство. Не смотря на то, что загадочная «та сторона» эту черту уже давно переступила.
Отряд, занявший позицию за домом, метрах в пятистах от нас, не торопился приближаться к нам. У них у всех были прочные полиэритиновые комбинезоны и дальнобойные лучевые автоматы, а у нас по большей части никакой защиты и мощно, но недалеко бьющее чудо инженерной мысли. Чудо в том смысле, что вообще стреляло. Они могли расстреливать почти беззащитных партизан с безопасного для себя расстояния. Проблему для нападающих представляли только Ив и десантник со своим заводским оружием и готовностью наносить смертельные удары.
Я сделала всего несколько выстрелов: сначала я стреляла по автоматам, но потом это заметил Нортон.
– Ты уничтожаешь единственное, что может пригодиться! – Резко бросил он, и я задумалась над следующей целью. Убивать людей (ну хорошо, гуманоидов) я все равно не могла.
Луч скользнул слева от меня, не потерявший убойной силы, яркий, но, кажется, пущенный не прицельно: он едва задел левое запястье, расплавил полиэритин и несильно обжег кожу; та пошла пузырями. Я заорала скорее от неожиданности, чем от боли, и вдруг поняла.
Щиток управления комбинезоном на левом запястье. Снайпер метил именно в него. Ведь если управление будет нарушено, удобный и надежный комбинезон станет мешающей тяжелой обузой.
– Цельтесь в левую кисть, там щиток! – Крикнула я.
Нортон услышал меня и громко закричал, чтобы услышали все. Я начала стрелять – снова прицельно. Первая же попытка превзошла мои самые смелые ожидания. Луч выбил искры из щитка, он задымил; комбинезон замерцал. Я скорее из интереса, чем руководствуясь каким-нибудь другим чувством, нажала на кнопку луча еще раз. Человек, в которого я стреляла, остановился на месте и с удивлением посмотрел на дыру с оплавленными краями – куда больше диаметра луча – и посредине ее маленькую круглую ранку с краями обугленными. Шлем медленно стек с его головы, но в плечи комбинезона не впитался, а остался на плечах серебристой лужицей. Человек сделал два неуверенных шага вперед, и упал навзничь.
Я уронила автомат, нагнулась ниже окна и зажала уши руками. Я не хотела слышать крик убитого. Я не хотела видеть его тела. Я вдруг почему-то вспомнила, что крови не выльется ни капли: луч намертво запаивает сосуды, хоть крупные, хоть мелкие.
– Соловьева, мать твою, стреляй! – Заорал над ухом Нортон. – Или отдай кому-нибудь автомат!
Кому?..
Катя Озерская (5 Май 2008 22:10)
Опять на самом интересном!
E_L_F_@ (8 Май 2008 14:35)
Катя Озерская
А ты чего хотела?)))
Между прочим, я сама так останавливаюсь, потому что я сама не знаю, что будт дальше, и мне самой интересно))))
Катя Озерская (9 Май 2008 16:14)
Да, везет тебе. А я мучаюсь - или я ничего не знаю и мне нечего писать, или я все знаю, и писать мне неинтересно...
E_L_F_@ (10 Май 2008 22:41)
Катя Озерская
Хы)
и такое у меня бывает
E_L_F_@ (26 Июл 2008 20:34)
Ну что, не ждали?)))
Большая часть ребят бессмысленно палила из Нортонова творчества куда-то в примерное местонахождение наших противников. Конечно, психологическое давление количеством ярких вспышек и характерным «пиу-пиу!» они создавали, но и не более того. Нортон стрелял из своего автомата, деловито, размеренно и скоро, не отвлекаясь на окружающий хаос. Ив стрелял красиво. Красиво упирал автомат в плечо, красиво выполнял перенастройку зеркала, красиво встряхивал головой, красиво нажимал кнопку… Рисовался, как будто стрелял на учениях. Дядя Джонни и Анита стреляли хорошо. Попадать им не давало только качество оружия. Бывший пилот как будто выполнял монотонную работу, в его движениях было что-то от Нортона. Это всколыхнуло у меня в голове какую-то мысль, но я уже перевела взгляд. Анита-Наваки стреляла неумело, отрывисто и зло. Почему эта девушка стала саймонисткой, мне понятно не было. В отличие от остальных, она, кажется, прекрасно понимала, что ее задача – создавать свето-шумовой фон, и прекрасно с этим справлялась. Ее автомат верещал, как три автомата.
Ее подруга не стреляла. Стояла в полный рост, плакала и… что-то шептала, кажется, даже молитву. Несмотря на полный идиотизм ее поведения, я почувствовала к Алисе невольное уважение.
Щеголеватый программист Алик бросил свой автомат и сжался в комочек, обхватив колени руками. На лице у него застыло выражение панического ужаса. Кому здесь, спрашивается, отдавать автомат?!
Я почти хладнокровно прицелилась и, даже не перенастраивая зеркала, легко начала стрелять. Щиток, другой щиток… Нортон, усвоив мою манеру стрелять, больше не тратил времени на сложную стрельбу по щиткам, занимался теми солдатами, комбинезоны которых я лишила управления. Довольно быстро я поняла, что десантник занимается вовсе не смертоубийством, а просто выводит солдат из строя. Зачем – потом посмотрим.
– Любопытно.
Нортон продемонстрировал мне и Иву новенький полиэритиновый рюкзак защитной раскраски.
– Недешевая вещь, однако. Последнее слово воплощенной в технику науки. Как и остальное на Земле еще не все части в полиэритин запакованы, только элита из элиты. А тут – посмотрите.
Я потеребила текучий гладкий материал в пальцах и протянула рюкзак коллеге. Ива, в отличие от меня, заинтересовала исключительно спрятанная с обратной стороны сенсорная панель. Его пальцы несколько раз легко коснулись всплывшего прямо на материале изображения, очевидно, подбирая код.
– Заводской! – Удивленно повернулся к Нортону студент.
Десантник непонимающе воззрился на рюкзак.
– Код заводской. Девять единиц, такой устанавливают по умолчанию.
– Еще звоночек, – согласился Нортон. – Неужели вас не смутило, что трое стрелков, один из которых был без защитного костюма смогли справиться с десятью бойцами, каждый из которых был вооружен и защищен, как элитный спецназ СБ? Они явно где-то все это достали, совершенно не умея пользоваться. Как мы с тобой, Ирка.
«Мы с тобой» согрело мое сердце, я блаженно-глупо заулыбалась, но Нортон явно не хотел, чтобы я полностью погружалась в состояние влюбленности.
– Ира, не зависай. Что там, Ив?
– Очень странно.
Мой будущий коллега был действительно удивлен.
– Тут какие-то странные вещи. Некоторые похожи на продукты, вот это, судя по запаху, шоколад, а остальные я даже боюсь предположить для чего.
Мы с десантником потеснили Ива и сгрудились над кучей.
– Вот это, – Нортон взял в руки серебристое металлическое НЕЧТО, пахнущее, к слову сказать, действительно шоколадом, – не что-то, а шоколад. Просто в упаковке из фольги. Вот это, скорее всего, мясо длительного хранения в железной банке. Открывается вот этим лезвием ножа. Вот это, судя по форме банки, молоко длительного хранения. Вот это сухофрукты, даже вы не могли не узнать. Таблетки в баночке, скорее всего, витаминный комплекс, стимуляторы обычно у врача или командира, но пробовать все равно не рекомендую.
– Откуда ты все это знаешь? – Удивился Ив.
– Знаю, – хмуро отозвался десантник.
Слишком уж хмуро, что мне совершенно не понравилось. Я сама принялась копаться в горе вывороченного из чужого рюкзака хлама. Хм…
– Нортон, а какого гремлина им нужны антикварные рации?
– Чего?
– Смотри, антикварные рации, я их в музее и в учебных фильмах видела, когда еще на истфаке училась. Зачем они?
– Для связи. – Отозвался Нортон еще более хмуро. – Они просто не умеют пользоваться встроенными. Им не сочли нужным это объяснить.
Он отвлекся от созерцания рюкзака и заглянул в лицо мертвеца. Зачем-то провел рукой по бровям и убрал в сторону волосы, рассматривая уши покойника. Потом к моему удивлению расстегнул поврежденный и потому не сопротивляющийся этому комбинезон. Под тем оказалось не одноразовое белье, как можно было бы подумать, а куртка и штаны из грубой застиранной ткани камуфляжной раскраски. Под курткой однотонная зеленая рубаха, а под штанами действительно белье, но из ткани и… хм… не вполне свежее. Хихикнув, я отошла подальше, не забывая, впрочем, наблюдать издалека.
Десантник, не скривившись, сдвинул трусы вниз и принялся сосредоточенно что-то рассматривать. Я уже начала сомневаться в его гетеросексуальности (а заодно и в естественной любви к живым организмам), как вдруг Ив тыкнул в то же место, которое рассматривал Нортон пальцем и громко поинтересовался:
– Полукровка?
– Нет, – ответил Нортон. – Если бы был полукровка, вот здесь штришок был бы вниз. А вот это значит незаконнорожденный сын, проще говоря, «ублюдок».
– В каком смысле? – Удивился студент.
– У них там сильно развит, я бы даже сказал, переразвит институт брака. А родители вот этого юноши женаты не были.
Осмелев, я подошла ближе и увидела, что мужчины обсуждают красочную татуировку внизу живота убитого. Изображения таких я видела, изучая атлас политической планетографии.
– Тариец? – Удивилась я.
– Куда ни плюнь, она все знает, – фыркнул десантник. – У вас что, политическую ситуацию на Эртрелле уже на втором курсе проходят?
Я промолчала. С политической ситуацией на Эртрелле я была знакома слабо, по большей части из объяснений куратора, а проходили ее где-то в необозримо далеком будущем, ближе к концу обучения. Про татуировки знала же исключительно из-за дурной привычки просматривать в учебниках и атласах не только те разделы, которые полагалось проходить по программе, но и все остальное.
– Может, пока заняться ранеными? – Поспешила перевести тему я.
– Если у них есть десантные аптечки, а то я что-то не заметил. Нечего наши на врага тратить.
– Моя аптечка со мной, – с чувством глубокого внутреннего превосходства заявила я.
– Не споткнись, аптечка, – со смешком посоветовал десантник.
Как и следовало ожидать, я тут же споткнулась о распростертое тело и рухнула под дружный смех парней носом в траву.
Нортон подобрал автомат и пару раз стрельнул в воздух. Ив, не отставая, повертел в руках непонятного назначения железный шарик, оторвал от него колечко и запустил шарик в противоположную лагерю сторону. Грохнуло так, что у меня заложило уши.
Нортон с чувством обозвал студента идиотом, отобрал у него распотрошенный рюкзак и принялся было засовывать в него все обратно, как вдруг замер на месте и даже глаза прикрыл.
Телепатический вызов?..
Я закрыла глаза и попыталась войти в контакт третьей.
– О Господи!
Открывшаяся картина была настолько тяжелой, что я не смог сдержать горестного возгласа, смутно слышимого сквозь динамики.
Взлетная полоса была когда-то заасфальтирована на совесть, но время уже сделало свое дело. Высокая и сильная, простимулированная радиацией растительность растрескивала асфальт, пробиваясь к вновь видимому на небе солнцу. Здание крошечного аэропорта было совсем недалеко. Стекла выбиты даже на смотровой вышке, ни окон, ни дверей. Ничего больше. А вокруг – бескрайнее земляничное поле с крупными, как у сортовой клубники, ягодами.
– Скажи, Сергуня, ты же радиолог? – Хлопнул меня по плечу Павел. В руках он держал уже набранную горсть земляники. – Вот зачем она такая огромная выросла? Чтобы я не сдержался, съел ее и помер в конвульсиях?
– Я генетик. – Ответил я и, не сдержавшись, добавил. – Полиплоидия. И на твоем месте я бы не рискнул брать ее в руки даже в перчатках. Сам знаешь, защита у нас на соплях, а фон тут будь здоров.
Павел тут же испуганно выбросил ягоды в траву и отошел от меня. Его бурчание я различал даже несмотря на несовершенство динамиков.
– Поле, поле… сам вижу, что поле…
– Полиплоидия, Павлик, это научный термин, обозначающий мутацию, из-за которой растения ненормальной величины растут.
Павел снова забурчал что-то вроде «напридумывали наук», а я вновь обернулся к аэропорту. Господи, какой же он идиот! Как он не понимает, что такими темпами уже через двадцать лет все, что мы знаем о мутациях, все, что мы «напридумывали» нам больше не пригодится. То, что мы знаем о мутациях, дающих жизнеспособные организмы, безнадежно устарело уже сейчас.
– Ирка! Ты чего, уснула?
Ив тряс меня за плечо, и похоже, уже довольно давно.
– Задумалась, – покачала головой я, все еще не отойдя от слишком реального… видения?
– Как-то ты странно задумалась. Нортон пошел с нашим десантом общаться, а ты стоишь и в землю смотришь.
– С каким десантом?! – Подскочила я и, забыв обо всем понеслась туда, где стояли Нортон и кучка в таких же, как у нас, камуфляжных комбинезонах, людей.
E_L_F_@ (25 Ноя 2008 18:03)
По-моему, про мой первый и единственный образчик сайнс-фикшн все забыли. Ан нет...
27.06.2182г., Резиденция СБ, кабинет старшего
эксперта межпланетных отношений
Михайловой Я. Ю., Земля Изначальная
Мещеряков толкнул дверь кабинета и замер на пороге. Он воспользовался тем, что его нынешнее положение позволяло входить к большинству подчиненных, не уведомляя их, и теперь пожалел об этом.
Слава Михайлова спала за рабочим столом, уронив голову на тактильную панель компьютера. В кабинете работал волновой генератор бодрости, в распотрошенной аптечке на столе полностью отсутствовали стимуляторы, а за полупрозрачной шторкой пищеприемника смутно маячила кофейная чашка. Сергей потрогал ее; кофе был холодным. Мещерякову стало так жалко Славу, что он совсем забыл: сюда он пришел подчиненную ругать.
Холодный кофе он вылил в утилизатор, чашку вернул в приемник и нажал на возврат. После этого выбрал омлет с грибами, тосты с джемом и два кофе – точно таких же, как только что вылил. Дождался появления тарелок в приемнике и только тогда коснулся плеч Михайловой.
– Ярослава Юрьевна… Слава, просыпайся.
Девушка зашевелилась, со стоном подняла голову со своей «подушки» и сонно заморгала.
– Сергей Степанович… здравствуйте… минуточку, я сейчас встану… на секунду заснула… сейчас съем что-нибудь подходящее…
Вопреки своим словам Слава потянулась отнюдь не к тарелкам, а вовсе даже к аптечке. Мещеряков быстро убрал ее из-под руки у подчиненной. Стимуляторов, известных Сергею, в ней вроде бы уже не было. Но аптечка была десантная, а значит, в нее вполне могли подсунуть что-нибудь наркотически-радикальное. А практически невменяемая после двух суток непрерывной работы Михайлова вполне могла эту гадость употребить.
– Есть будешь омлет с тостами. И кофе пить. А если еще раз увижу на столе у тебя эту дрянь, получишь строгий выговор и медкомиссию по поводу злоупотребления.
– Какое злоупотребление? – Михайлова потерла виски. – Я три дня не сплю, а за прошлые сутки вообще двадцать телепортаций.
– И генератор выключи, он, похоже, вхолостую работает.
– Не скажите, я только на нем и держусь.
Вопреки своим словам Слава генератор выключила, отхлебнула кофе и пересела на низенький диванчик для посетителей.
Мещеряков невольно залюбовался девушкой. Слава не была красивой – ни в общепринятом смысле, ни вообще. Невысокая, коренастая, с невыразительной крестьянской мордашкой. Нос у нее был картошкой, глазки – маленькие, под белесыми бровями, лицо – круглое, как по циркулю, волосы неопределенно светлые. Красавицей Михайлову делала постоянная улыбка. Сияли ровные белые зубы, на пухленьких щеках появлялись ямочки, глаза казались голубыми, а не серыми. Даже сейчас, когда Слава улыбалась скорее вымученно, чем искренне, это впечатление сохранялось.
Потягивая свой кофе, он закурил сигарету и повернулся к Михайловой. Девушка уже опустошила чашку и теперь вяло ковырялась вилкой в омлете.
– Скажи мне, Слава, зачем ты отправила с десантным ботом журналистов? – Спросил он, как мог, мягко.
Улыбка с ее лица моментально исчезла, губы сжались в ниточку.
– Потому что с Каролины практически не идет новостей, кроме официальной хроники. У людей там родственники, друзья. Там, между прочим, студенты и школьники с других планет.
– И поэтому ты отправила туда две съемочных группы, одну из них с оппозиционного канала?
– Именно поэтому. Люди должны получать по крайней мере две точки зрения.
Михайлова была похожа на ребенка, которого собираются наказать строгие родители, и который к этому уже приготовился, но вины своей все равно не чувствует.
– Слава, но канал связи все равно только один!
– Поделят, – упрямо ответила она. – А если их не пустят в эфир, я лично поспособствую. Есть у меня какое-то влияние?
– Безусловно.
Мещеряков нахмурился. Как странно на него действует эта девочка, недавняя выпускница с золотым дипломом. Только что он четко осознавал, что абсолютно прав и вдруг начал сомневаться.
– А будут еще заявки, я отправлю еще съемочную группу. И пусть формируют еще один канал передачи информации.
– Слава, ты как будто на первом курсе. Какой еще один канал? Еще один аварийный делать предлагаешь?
Компьютер пискнул сигналом внутренней связи.
– Ярослава Юрьевна, у нас бэлджане. Матери, их дети в спортивном лагере на Каролине. Вы как эксперт межпланетных отношений нужны.
– Причем тут эксперт?! – Совершенно неожиданно рявкнула Слава. – Вам нужен экстремальный психолог, идите и ищете, а лучше найдите какую-нибудь землянку, у которой ребенок там же. Не моя специализация! Извините, Сергей Степанович.
– Да ничего…
– Ярослава Юрьевна, совещание в Управляющем Совете Земли. Справки от аналитиков готовы.
– Иду.
Она кинула извиняющийся взгляд – на Мещерякова – и жалобный – на аптечку в его руках.
– Ни в коем случае. – Он покачал головой. – На совещании все равно не заснешь, а потом иди и отсыпайся. И чтобы вот этого я больше не видел.
Девушка вышла. Сергей сел за ее стол, пытаясь привести в порядок мысли. Неожиданно его внимание привлек текст, раскрытый на визоре компьютера. В глаза ему бросились фразы: «энергетический скачок в районе Сиймурского святилища», «разрыв контура», «многочисленные мелкие энергетические вспышки», «пропала без вести пилот Бентли». Мещеряков начал читать с середины, спотыкаясь на некоторых фразах. Нахмурился, отмотал текст в начало и замер, прочитав заголовок. «Резкое повышение «сиймур-активности» в зоне Каролинской аномалии».
Если это было то вторжение, Земля обречена. Но почему?.. Ведь они установили нейтральные, а в некоторых вопросах вполне добрососедские отношения! Или это совпадение?..
27.06.2182г, Каролина, северная
окраина Алексии
Нортон обнимался. Хлопал двоих из десантников по плечам. Орал «Вы живы!». Те поступали аналогично. Особенно охотно обнимался он с девушкой. Более того, с бэлджанкой, обладательницей каменной физиономии и жестких бледно-лиловых волос. Не желая смотреть на крушение собственных мечт, я отвернулась. Десантников было пятеро человек (четверо и одна гуманоидка с Бэлджи), такой состав назывался мобильная группа, а еще трое были журналистами. Двое, корреспондент и оператор – с правительственного канала «Земля». Корреспондент был хилый тонконогий парнишка в модных ботинках и огромных очках-авиаторах. Оператор, красивый, как скандинавский бог, молчал, как его голокамера , и явно высматривал объект для съемки. Ветер охотно играл роскошной гривой его льняных волос. Третий журналист, служитель оппозиционного канала «Рейнар», имел непроницаемое монгольское лицо, и голокамеру держал сам, не прибегая к помощи операторов.
– Давайте сразу познакомимся. – Предложил парнишка с «Земли».
– Я слышал, – едко заметил один из десантников, – что журналист непрофессионален, если передвигается по территории, находящейся в вооруженном конфликте, вместе с военными.
Коренастый дедок из числа десантников хохотнул и хлопнул его по плечу, а бэлджанка от полноты чувств вообще чмокнула в щеку Нортона. Одновременно с острой ненавистью к десантной девице я почувствовала необъяснимое желание защитить от этого произвола журналистов.
– А я слышала, что журналисты в зоне вооруженного конфликта пользуются теми же правами, что и гражданское население.
– Добро пожаловать в убежище, к остальному гражданскому населению, – съязвил гремлинов предмет моей любви.
– Эдик Мелофф, – корреспондент, не дожидаясь продолжения словесных баталий, протянул мне руку.
Ладошка у него была маленькая, девичья, с изящной серебряной цепочкой вокруг запястья.
– Ира Соловьева. Приятно познакомиться. А… ваш коллега?
– Это Эган Риф. Лучший оператор нашего канала.
Не тратя время на лишние слова, «лучший оператор» благосклонно кивнул.
– А вот это, – Мелофф благоговейно понизил голос, – сам Минг Ли с «Рейнар». На него все военные журналисты пытаются ровняться.
Против воли я почувствовала симпатию к мальчику. Журналисты с «Земли» обычно яро ненавидели своих коллег-оппозиционеров. Правда, чувства эти были взаимными.
– А почему вас трое? – Мне вправду было интересно. – Я имею в виду, почему целых две съемочные группы. Канал связи вам ведь выделили только один, а то и просто к аварийному подключили.
Эдик заразительно улыбнулся, демонстрируя вживленный в правый резец страз. Он был фантастически не похож на военного журналиста, даже меньше, чем его прекрасный оператор.
– Девушка, которая давала нам аккредитацию, сказала, что, если мы хотим быть в эфире, то канал поделим напополам. И вы знаете, Ира, я склонен с ней согласиться. Постойте, у вас рука поранена.
Журналист был прав: оттого, что я про него забыла, ожог с запястья никуда не исчез. Я с тоской посмотрела на вздувшиеся пузыри. Какая жалость, что Мелофф заметил. Сейчас начнет изображать джентльмена, пихая под нос аптечку, и я потеряю такой качественный шанс проверить, действуют ли мои новообретенные способности на меня саму.
Я подняла глаза на Эдика: тот протягивал мне десантную аптечку.
– О, спасибо. Но я хотела бы проверить одну вещь…
В голове у меня вдруг ясно вырисовался план отмщения Нортону за объятия с бэлджанкой. Он, кажется, хотел скрыть мои новые способности…
– Когда началась первая бомбежка, я была на улице. Естественно, сильно испугалась, и после этого у меня проявились экстрасенсорные способности. Я уже лечила своего друга, и теперь хотела проверить, действует ли это и на меня.
Мелофф немедленно загорелся:
– Вы не возражаете, если я сейчас проверю ваше имя в списке зарегистрированных природных экстрасенсов, а потом сниму про вас сюжет?
– По-моему, это слишком.
– Да нет же, это здорово!
Журналист немедленно утратил ко мне интерес, занявшись проверкой информации. Злобно подумалось, что канал «Земля» даже в таких ситуациях ищет позитивные сюжеты. Впрочем, в этом конкретном случае я была виновата сама.
Снимать сюжет задумали под вечер, когда смешанная компания из повстанцев и земного десанта уже заняла собой малоквартирный дом. Он находился куда ближе к центру, нежели прошлый, но квартал все равно был малозаселенным. Впрочем, наверное, это было и к лучшему: вряд ли бы соседи поверили в мирные намерения такой необычной компании, как наша.
Эгана определили в «саймонистскую общину», Эдика поселили в отдельную квартиру, а с кем предстояло жить мне, я до сих пор не знала. Впрочем, это было не так уж и важно.
Эган и камера были готовы, Эдик принял позу «лицом к собеседнику, спиной к оператору» и сделал озабоченное лицо, забыв, видимо, что на экране оно не появится. На вопросы я отвечала равнодушно, уже разочаровавшись в идее наказать Нортона подобным образом.
Во-первых, это вышло бы в первую очередь боком мне. Не сомневаюсь, что все записи с Каролины будут тщательно просматриваться в Совете Безопасности. Не стоит маячить лицом перед преподавателями, которые и так вряд ли будут рады меня видеть.
Во-вторых, не такой уж хороший сюжет получится у Мелоффа. Хороший эксперт вполне может и по отснятому материалу заключить, что я, может, и экстрасенс, но не природный, а техногенный. А это автоматически подразумевает активное и осмысленное участие самого человека в обретении новых способностей. И получатся, что я непонятно с какими целями ввела в заблуждение журналиста.
Но тут в соседней квартире десантники громко и немелодично затянули «Где твой мундир, генерал, твои ордена? Спина, как струна… Ты уже слышал отбой, просто дождь бил по крыше твоей, генерал», и я вдохновенно перешла к практике.
Только на этот раз все получилось совсем по-другому. Когда я лечила Нортона, ладони начинали гореть сухим жаром, как при прикосновении к камню в Святилище. А теперь я почувствовала, что мои руки как будто превратились в набитые колким льдом перчатки. Потом такой же острый, царапающий холод прошелся по моему запястью. Ожог исчез. Эган приблизил камеру, снимая небольшое овальное пятно чуть пожелтевшей, но совершенно здоровой кожи.
– Здорово! – Просиял Эдик. – Молодец! Эг, завтра же дадим картинку в эфир. Здесь канал связи светить не станем, а сейчас я в город не пойду, – объяснил он мне.
В соседней квартире десантники немелодично тянули «И я вернусь домой со щитом, а может быть, на щите. В серебре, а может быть, в нищете, но как можно скорей». И мне очень захотелось, чтобы Нортон обнял меня и сказал что-нибудь подобное. Но он сейчас по всей видимости обнимал бэлджанку-десантницу, и я решила пойти спать.
На двуспальной кровати, развалившись, лежал с совершенно несчастным лицом программист Алик.
– Ты чего не с ними?
Присела рядом с парнем, совершенно забыв, что только что собиралась кричать, чтобы он освободил мне спальное место и ложился на полу.
– Смеешься, что ли? Они – настоящие мужики, десант, а я… Ты же видела, какой из меня боец.
– Алик, умение драться – атавизм. Ну зачем это нужно? Тем более тебе. Ты же человек будущего, homo novus. У тебя развиты мозги, а не инстинкты. Убийства основываются на примитивных инстинктах.
– Это не убийства.
Кажется, у программиста было настроение поныть. Действительно, настоящий мужчина.
Вслух я, однако, сказала совершенно другое.
– Я знаю, что ты сейчас скажешь. Это не убийства, эта защита дома, планеты, всей Земли. Подожди немножечко, у тебя эти инстинкты тоже проснутся – и будешь такой же, как все, с мощными мускулами и тупым взглядом. Насилие – это же отклонение от нормы, причем огромное. Вот неумение отвечать на насилие, по крайней мере в первый момент, это как раз норма. Ты вспомни школьный курс истории, когда мы последний раз воевали на Земле?
– В середине двадцать первого века, еще до Объединения Земли, – усмехнулся он. – Конечно, Последняя война и все такое. Испугались, что разнесем планету, и начали думать головой.
– Ключевое слово – думать, – менторским тоном произнесла я.
Некоторое время мы молчали. Алик, видимо вернувшись к грустным мыслям, а я, копаясь в блоке управления интерьером.
– Тогда объясни мне только одну вещь. Ты говоришь, что современный человек думает, а не дерется. Тогда почему ты влюбленными глазами смотришь на своего Нортона, тупого десантника. Занимаешься в молодежном спортивном центре не чем-нибудь, а стрельбой из лучевого автомата.
Ткнула пальцем в цветовую схему так, что панель глубоко запала, и пришлось подковыривать ее ногтем.
– Это. Было. Очень. Бестактно. – Сообщила абстрактно, для самой себя.
– Прости. – Отозвался Алик с кровати. – Действительно бестактно.
– Мне, очевидно, надо было честно сказать, что ты трус, и вел себя хуже последнего саймониста.
– Возможно.
Алик вдруг неожиданно и оттого жутковато оказался прямо за моей спиной и обнял за плечи. От ужаса я дернулась в сторону, мазнув рукой по управляющей панели. Стены и потолок комнаты окрасились в истошно-оранжевый.
– Может, мне хоть раз поступить, как настоящий мужчина?
Я почувствовала на своей шее прохладные сухие губы, а на груди вполне требовательные и вполне мужские руки. По телу непроизвольно пробежала дрожь.
– Сейчас ты поступаешь, как настоящая свинья. – Я отстранилась, может быть, более резко, чем следовало. – Не стоит приставать ко мне только потому, что мне нравится Нортон, а тебе нет. Он не заметит, а я не оценю.
– А почему мне просто не можешь нравиться ты?
– Потому что.
Я вернулась к блоку и принялась менять комнату. Три стены бледно-салатовые, четвертая такая же, но с рисунком, крупными черными цветами. На полу – иллюзия ковра, эффект «пушистый пол». В центре потолка – крупное изображение цветка лотоса. Кровать – ниже и темно-зеленого цвета.
– Я бы вернул оранжевые стены, – нейтральным тоном сказал позади меня программист. – Было очень креативно.
Я не ответила, моделируя экраны на окнах. Шторы в минимальную меблировку, разумеется, не входили, и стоило позаботиться об их замене.
– Мне лечь на полу? Мне, правда, очень жаль. Не знаю, что на меня нашло.
Я раздвинула кровать на предел возможностей.
– На кровати. Простынешь.
– Этого больше никогда не повториться. Правда.
– Надеюсь. Отвернись, я лягу.
Наверху десантники пели «Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве. Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне не остаться в этой траве, не остаться в этой траве. Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи». Должно быть, они очень сильно шумели.
– А хорошая песня, да? – Спросил Алик неожиданно.
Я прислушалась к с трудом различимым словам.
– Пожалуй. Вот уж не думала, что в десанте встречаются талантливые люди. Но песня, по-моему старая, лет двадцать или даже больше.
– По-моему, больше, – отозвался невидимый за моей спиной программист.
Я проснулась оттого, что в дверь сначала долго и громко стучали, очевидно забыв про возможность сигнального оповещения, а потом совсем близко, в прихожей забубнили голоса. За окном было совсем темно, следовательно я спала не больше двух-трех часов. Программиста рядом не было, но простыня остыть еще не успела. Толком еще не проснувшись и не начав думать, первым делом крикнула:
– Алик, кто там?
И только потом осеклась. Хорошо, если это спустились десантники или кто-то из журналистов. А если это противоположная сторона?
Рука молниеносно втащила под одеяло полупрозрачный полиэритиновый комбинезон. Пальцы на ощупь нашли щиток, я мысленно скомандовала: «халат, зеленый, шелковый». Материал как будто бы потек под рукой, но точно утверждать было невозможно. Комбинезон просто лежал рядом, надеть же его я бы не успела.
Двери спальни распахнулись, и на пороге появились сразу трое здоровых парней в полиэритиновых комбинезонах, раскрашенных под камуфляж. Я инстинктивно натянула одеяло до самого подбородка.
– Алик, кто это?! – Я практически не играла.
Программист топтался позади солдат, причем единственным предметом одежды на нем были трусы.
– Зачистка, – пояснил один из вошедших полнее человеческим голосом. – Пожалуйста, предъявите документы.
Косился он на меня под одеялом недвусмысленно. Пришлось нырнуть туда с головой и на ощупь одеть предполагаемый халат. Вопреки ожиданиям из большого комбинезона тот получился совершенно невесомый и совершенно крошечный. Ежась под взглядами, скользнула в соседнюю комнату, где был кинут рюкзак с вещами.
Не знаю, были ли документы у Алика, а достала из рюкзака паспорт с нескрываемым наслаждением. Хотелось бы знать, как они собрались проверять удостоверение личности гражданина Земли в полевых условиях: без специального считывающего прибора из маленькой пластиковой карточки ничего не вытянешь. Есть еще, конечно, загранпаспорт, который оформляется отдельно для каждой отдельной планеты. У меня, например, есть нарнийский, который можно читать невооруженным глазом, зная общий космический. Но поскольку в земных паспортах прописывается и род занятий, никто его не увидит.
– Если есть, то загранпаспорт, – вдогонку мне крикнул старший из солдат.
– Нету, – почти мстительно отозвалась я. – Никуда еще не ездила.
На мой паспорт старший посмотрел с брезгливой обреченностью, как старушка на дохлую мышь. Судя по всему, именно такие предъявили ему все оставшиеся в Алексии жители.
– Тогда рассказываем: как зовут, сколько лет, место работы…
Тон его был скучающим: разбуженная посреди ночи испуганная парочка меньше всего походила на агрессивных повстанцев.
– Штерн Александр Иоганнович, – начал Алик первым. – 2130 года рождения. Здесь на отдыхе, живу на Земле Изначальной в информационном центре Нью-Йорк, работаю там же. Женат.
Я поперхнулась, а проклятый программист неумолимо продолжил:
- В Алексии отдыхаю с женой.
- Ирина Алексеевна, – представилась я. – Штерн. Земля Изначальная, Новосибирск. Студентка истфака НГПУ.
Воцарилось молчание. Я понимала, что сказала что-то не то, но не понимала, что именно.
- Где вы живете? – Переспросил один из вошедших солдат. От остальных я отличала его по отсутствию шапки на очень светлых, почти белых волосах.
Повторила свой ответ.
- Вы живете не с мужем?
Теперь, по крайней мере, стало понятно то, почему Алик назвал меня своей женой. Если молодых людей так шокировало, что муж и жена живут раздельно, как бы они отреагировали на живущих под одной крышей парня и девушку?..
- Мы не можем жить вместе, – отозвалась я ядовито. – Мой университет примерно на противоположной стороне планеты относительно информационного центра, где работает Алик.
- Бред сумасшедшего, – как бы про себя, но достаточно громко, чтобы все услышали, произнес беловолосый. – Какие же это муж и жена?
- Паспорт проверьте, – ничем не рискуя, отозвалась я.
В следующий же момент поняла, что рискую и еще как и, более того, зарываюсь. Эти люди имели над нами полную власть: оружие надежно спрятано за пределами дома на случай обыска, а ничего не сделать с ними голыми руками ни Алик, ни, тем более, я бы не смогли.
- Научи свою склочную бабу держать язык за зубами, – бросил в пустоту старший, и солдаты вышли.
- ЧТО ОН СКАЗАЛ?!
Алик удержал меня за рукав:
- Лучше бы ты учила свою историю! Они из бронзового века попали в космический, а нравы у них остались прежние. А ты, эмансипированная, полезла выступать.
- Моя специализация – двадцатый век. – Гордо ответствовала я.
Спать мы не ложились до рассвета.
Катя Озерская (25 Ноя 2008 18:13)
E_L_F_@ (29 Ноя 2008 12:09)
А, вот конкретно сейчас и займусь: почитаю дайры и дальше буду "работать")