Ну что ж...
Поехали!
Название: Мент, или Ведьма?
Автор: Тиа Хон
Рейтинг: Всем
Статус: В процессе
Герои: оригинальные + заимствованные
Жанр: приключения и потуга на юмор
Смерть персонажей: пока не предвидится
Аннотация: опус навеян серией книг А. Белянина "Тайный сыск царя Гороха". К сему опусу прилагаются авторские комментарии
Капитан уголовного розыска устало затянулась сигаретой.
Факты никак не хотели приходить в соответствие с показаниями обвиняемого и свидетелей.
Логически всё складывалось великолепно: у Серого Василия Петровича был мотив убить Чистякову Надежду Викторовну (или Аду Гуру, популярную клубную певичку), его последнего видели свидетели незадолго до обнаружения трупа. Сходилось всё – время, мотив, свидетельские показания. Но, как всегда в таких ситуациях, не было ни прямых улик, ни людей, видевших сам момент убийства.
Логика твердила, что дело закрыто, и следует только доказать вину Серого В. П. Однако, чисто женское чутье вместе с опытом предыдущих поколений её насквозь милицейской семьи и самой Даши Москалец-Ивашовой, просто вопили совсем противоположное – дело ещё не окончено, убийца не найден, не всё так просто.
С этой мыслью капитан носилась уже не один день, вызывая мученические стоны у своих подчинённых. А один-единственный человек, который мог бы прекратить это бесполезное, по их мнению, мельтешение, майор Рогожин, находился на больничном. Ну а перечить Дарье Ивановне было весьма невыгодным, бесполезным, и даже опасным делом – это успели осознать все. И им приходилось снова и снова сидеть в кабинете до поздна, анализируя и сопоставляя известные факты с показаниями свидетелей, выдвигать по требованию капитана схемы преступления, порой не только нежизнеспособные, но и совершенно абсурдные.
Молодая женщина устало взглянула на настенные часы. Стрелки показывали полтретьего ночи.
Конечно, можно было уйти и раньше с тем же Олегом Федосьевым, он бы точно до дома довёз – благо от старой квартирки семейства Ивашовых до квартиры скромного переводчика Москальца совсем близко. Выйдя замуж за Москальца, Даша переехала к нему, ну а в родную квартиру поселила командира ОМОНа Федосьева – друга своего старшего брата Никиты, исчезнувшего почти десять лет назад.
Итак, Федосьева она проворонила. Он уже небось храпит так, что стены дрожат, и поднять его может только кто-нибудь с лужёной командирской глоткой. Взять «луноход» (милицейский УАЗ) что ли? А смысл? Зачем ехать домой, когда к восьми утра всё равно на службу возвращаться. Получается, возвращаться домой просто для того чтобы разбудить мужа, так что ли?
Опять придётся в караулку на топчан проситься. Сколько уже раз ей приходилось упрашивать младший состав о ночлеге в караулке, каждый раз уверяя, что больше не будет? Только один Бог знает.
Даша ещё раз затянулась сигаретой, и устало протёрла глаза. Яркий свет настольной лампы слепил немилосердно, буквы давно расплывались и путались на белых листах. Да и в голове полный хаос, как говориться – ни одной умной мысли, одна правда.
Ещё одна затяжка. Пепел сорвался со скуренной на половину сигареты и упал прямо на матерьялы уголовного дела Серого В. П. Дарья крепко выматерилась, и почувствовала, как напряжение начинает отпускать. Уже спокойней молодая женщина стряхнула упавший пепел с листа в пепельницу.
Ещё парочка глубоких затяжек – и капитан решительно растёрла фильтр по пепельнице. Задумчиво посмотрела на старый диван. Может здесь прилечь? Сержант Слава Голованов будет в полном шоке. Даша с ним работает в команде уже четыре года, и ещё ни разу не попалась на таком проступке. Что уже говорить о младшем лейтенанте Анатолии Карпатове и Дмитрии Ковале – курсанте, приписанном к группе всего месяц назад. Авторитет кремень-капитана немедленно рухнет ниже плинтуса.
Может, вскрыть фанерный закуток, гордо именуемый майором Рогожиным, «кабинетом» (а среди своих – «Освенцимом», под стать прозвищу самого хозяина – «эсэсовец»)? Даша фыркнула про себя – ну, вскроет она замок; ну, а дальше на столе или на полу укладываться-то? Или из деревянных стульев спальное место собирать?
Всё-таки придется топать в караулку на заветный старенький топчан, стоявший в отделении ещё со времён НКВД.
В «аквариуме»[1] сегодня прапорщик Нахрапнюк сидит, и телегу, в отличие от некоторых, катать не станет, а это значит, что завтра утречком на дежурной планёрке начальник отделения, полковник Дюжев, не устроит разнос по поводу недостойного поведения капитана Москалец Д. И…
Даша решительно вылезла из-за стола, взяла пачку сигарет и мобильный телефон, щёлкнула выключателем, и по проходу знакомому с детства вышла из кабинета.
Знакомые коридоры привели её к лестнице, а затем и к дежурному посту. Дежуривший возле лестницы милиционер в бронежилете, приветливо махнул рукой. Автомат, висевший у него на плече, качнулся следом, приветствуя смертельно уставшего рыжего капитана по прозвищу Рысь. Капитан только кивнула в ответ. Сил поприветствовать стража порядка как полагается уже не было.
Нахрапнюк, тридцатишестилетний мужчина с хохляцкими усами и характерным говорком встретил её дежурной шуткой:
– Моя опередь идти вздремнуть, красна дівуля, а уж спати я тебе не дам![2]
– Ты всё грозишься, а как до дела доходит – сразу в кусты! – полушутя огрызнулась Дарья вполне дежурной репликой, и даже попыталась улыбнуться, но улыбка моментально переросла в чудовищный зевок.
– Не пойму я, товариш капітан. Що ви носитесь с отим підприємством – веде всё и так ясно. Серій винове.[3]
Дарья раздражённо отмахнулась:
– Твоё дело следить за звонками. Ты не опер, прапор.
– И всё же, Дарья Ивановна…
В глазах рыжего капитана мелькнула опасная искорка. Не замечая её, Нахрапнюк продолжал упрекать Дашу в излишней суетливости – мол, всё ясно, «глухаря» нет, и зря она так усердствует…
Он распинался ещё минут пять, пока капитан не выдержала:
– Не лезь, товарищ прапорщик, мать … ![4] Этим делом занимаюсь я, …! А если ты, …, будешь выступать со своими советами, заложу тебя, …, со всеми потрохами, …! – и дальше по списку минут на семь.
Даша крыла бледнеющего на глазах прапора ядрёным матом, давая выход напряжению и раздражению, накопившемуся за несколько дней бесполезно-суматошной беготни.
– Топчан свободен… – наконец сумел вставить совсем бледный Нахрапнюк, когда капитан остановилась, чтобы набрать воздуха в грудь для новой порции ругани.
Не утруждая себя благодарностью и всё ещё кипя от праведного гнева, Дарья шмыгнула внутрь, кивнув по пути двум молоденьким девушкам-диспетчерам – напарницам Нахрапнюка по сегодняшней ночной смене, которые естественно слышали её мат, а потому старались слиться со своими стульями как можно сильнее. В отделении давно бытовала легенда, как Даша ещё будучи стажёром отметелила матёрого омоновца только за то, что он случайно попался ей под руку в минуту гнева.[5]
Пара минут на то, что бы стянуть с себя лишнее, и старый топчан недовольно скрипнул, принимая вес капитана Москалец.
Сон нагрянул мгновенно.
Странный… Сумбурный… До предела насыщенный красками реальности. И при этом абсолютно невозможный, ирреальный, бредовый…
Даша летела на крапчатом жеребце сквозь предрассветную мглу. За ней скакали воины в лёгких доспехах… Рука сжимала топорище огромной обоюдоострой секиры… Встречный ветер бросал в лицо клочья тумана и запах стали… И пьянящее ощущение силы и свободы…
А потом…
Потом промелькнул пропавший Никита. Брат был одет так, как она запомнила его уходящим десять лет назад на злополучные учения – форменный китель, фуражка и планшетка через плечо… Он держал под руку девушку в старорусском сарафане. Они шли по какой-то деревне. Видение было таким ярким, что Даша не удержалась и позвала во всю мощь своего голоса: «Никитка-а-а-а!!!». Брат оторвался от своей черноволосой спутницы и стал оглядываться по сторонам. Увидел сестру… их взгляды встретились… Челюсть брата со стуком упала на грудь: «Дашка?!!». Спутница брата посмотрела на неё и вскрикнула… видение тут же исчезло…
Бред какой-то… Наверное…
• • •
В тереме было слишком тихо для простого рабочего дня.
Не было нарочных от государя, не было просителей. Вообще никого, даже скандальный дьяк думского приказа Филимон Груздев куда-то подевался. После последнего громкого и трудного дела о трезвых скоморохах дьяк был прощён стараниями царицы Лидии, а то надёжа-государь вознамерился посадить на кол «народного адвоката».
С того времени прошло почти пять лет. Серьёзных дел у первого в этом мире отделения милиции пока больше не было. Так, сплошная рутина – несколько краж, драки и облавы на «малине», была парочка убийств, но они оказались «бытовухой», ну и тому подобное…
В эту зиму стрельцы наконец-то смогли отыграть хоккейный кубок. Царь Горох на радостях напоил всё Лукошкино, а так же всех иноземных послов, подвернувшихся под руку. А ближе к весне в тереме государя появился наследник престола – царевич Павел. Горох на радостях закатил ТАКУЮ пьянку на всю страну! Не избежало тяжёлого запоя и первое в этом полусказочном мире отделения ГУВД. Правда, отделались только недельным запоем. Пили все, начиная от сыскного воеводы Никиты Иваныча, и заканчивая стрельцом переведённым в милицейскую сотню совсем недавно.
У царя Гороха уже была дочь – царевна Аннушка, четырёхлетнее создание весьма шебутное и неугомонное. Вместе с «дефочкой для тапки» царицы Лидии, Нюшей, они составляли вполне взрывоопасный и очень шустрый дуэт. Почти каждую неделю их вылавливали довольно далеко за пределами столицы.
Кое-как старшему стрельцу милицейской сотни, Фоме Еремееву, удалось организовать подчинённых ему вояк. За последние годы он сильно возмужал, набрался сыскного опыта, и теперь ему было доверено обучать молодых. Стрельцы пришедшие вместе с Фомой уже сами неплохо разбирались в сыске, теперь они самостоятельно ловили воров и уже научились правильно давать отчёт воеводе, словом, избавили Никиту Иваныча от лишней рутины. Сотнику Еремееву оставалось только проверять дозорных и стрелецкие патрули, да докладывать по утрам о происшествиях.
Поруб, он же КПЗ местного значения, пустовал уже несколько дней. Лукошинцы только-только готовились к весеннему севу, который в этом году задержался почти на месяц по причине рождения государева наследника.
Баба Яга, хозяйка терема, совсем замаялась в эту зиму с радикулитом, и государь милостиво даровал ей отпуск. Вместе с ней отправилась куда-то на южные рубежи и царица с маленькой царевной и новорожденным царевичем.
Вместо отдыхающей где-то на юге страны Яги в тереме хозяйничала молодая жена сыскного воеводы, Олёна. Оказалось, что она вполне могла заменить бабку не только в вопросах хозяйства, но и в вопросе магической экспертизы. Кстати, готовила она не хуже Яги, а мясное ей удавалось даже лучше!.. Так что, и воевода и стрельцы были сыты.
Во дворе прогуливался десяток дежурных стрельцов, вяло переговариваясь между собой. Тишину не нарушал даже Митька Лобов – огромный бугай, обладающий неутолимой жаждой знаний, неуёмным воображением и терминаторовскими мозгами (то есть даже без намёка на таковые), стоивший в одиночку целого столичного ОМОНа – он ещё с утра убёг в немецкую слободу к Кнуту Гамсуновичу «переводить умные книжки», выпрошенные у государыни перед отъездом.
Ещё один невероятно тёплый весенний день, и невероятно пустой на хоть какие-то события, начинался в стольном граде полусказочной средневековой Руси.
За неимением более срочных дел сыскной воевода занимался тем, что разбирал записи в планшетке. Попадались даже те, что он вёл ещё в Москве. То и дело из-за левого плеча сыскного воеводы вылетали скомканные листы.
Олёна хлопотала у печки готовя что-то умопомрачительно вкусное на ужин, судя по запаху, который распространялся по всему терему.
Удивлённый вскрик мужа заставил молодую ведьму отставить ухват и обернуться. Никита Иванович изумлённо рассматривал лист какой-то плотной бумаги. Заинтересовавшись, она неслышно подошла ближе и встала за спиной мужа.
– Не может быть! – как заведённый повторял сыскной воевода. – Я точно помню, что доставал эти фотографии перед учениями!
– Фото…. Чего?! – изумлённо вскинула брови Олёна, с любопытством заглядывая за плечо мужа.
– Фотографии, – пояснил Никита. Бросил взгляд на жену. Она явно не понимала о чём речь. – Смотри, – улыбнулся он, и протянул ей лист плотной бумаги.
На нём были изображены молодые мужчины в такой же одежде как носил её муж. Их было около тридцати. На всех лицах играли улыбки. Олёна заворожено рассматривала картинку. Как живые.
– Это ты, – молодая женщина дотронулась пальчиком до середины изображения. Там и в правду был изображён сыскной воевода.
Никита улыбнулся и утвердительно кивнул. Потом протянул ей ещё один «рисунок».
Здесь уже людей в форме было трое – двое стояли навытяжку, отдавая честь, а третий – Никита Ивашов – держал на плече рыжую девочку лет двенадцати. Она пыталась удержать ручонками на своей маленькой головке явно большую милицейскую фуражку грозившую съехать ей на нос.
Олёна вопросительно посмотрела на мужа.
– Это мои друзья, – палец Никиты поочерёдно коснулся каждого, – Олег Федосьев и Женя Заблудин. А это… – Взгляд сыскного воеводы стал полностью отсутствующим, а по лицу промелькнула печальная улыбка. – Моя младшая сестрёнка. Дашка… – Никита осторожно коснулся мизинцем лица девочки. – Это страшный сентябрь для нас с ней. Наши родители погибли едва я поступил в школу милиции. Мы с Дашкой остались одни в огромной Москве. Олег обещал, что присмотрит за ней, пока я на дежурствах. Надеюсь, что и после моего исчезновения пять лет назад он её не оставил. Знаешь, я очень жалел, что её не было с нами, когда отец Кондрат венчал нас. Думаю, она бы тебе понравилась, а ты – ей. Вы в чём-то неуловимо схожи с моей маленькой Дашухой.
Олёна осторожно взяла в руки лист плотной бумаги, который её муж называл «фотография», и внимательно вгляделась в лицо девочки с рыжими косичками.
Широкая детская улыбка, и большие голубые глаза. Глаза, в которых уже не было детства… Но было что-то другое… что-то знакомое… опасное. Молодая ведьма содрогнулась понимая, ЧТО это может быть…
– А у твоей сестры, – несмело начала она, – не было способности ворожить?
Сыскной воевода с удивлением воззрился на жену. Олёна поняла, что ляпнула что-то не то.
– Ворожить?!.. В нашем времени совсем нет магии и колдовства… – потом вспомнил, своё «путешествие» в Лукошкино… – Ну, наверное нет…
Олёна недоверчиво покачала головой.
– Ладно, – нарочито весело сказала она, ставя точку в этом разговоре, – мне нужно на базар, кое-что прикупить из продуктов. Пойдём со мной, прогуляемся.
– А отделение?.. – вскинул брови Никита.
– А что ему сделается? Вон, Еремеев пришёл. Посидит за тебя. Он уже наловчился с просителями работать.
Из горницы и правда донёсся рык старшего сотника, за что-то ругавшего стрельцов. Никита Иванович не стал больше спорить с женой, и решил принять её предложение о прогулке на базар, тем более что весенний день и правда был хорош.
Сотник с радостью согласился посидеть в четырёх стенах терема, пока сыскной воевода с супругой прогуляются. Ему очень льстило такое доверие сыскного воеводы.
Открывая ворота, дежурная десятка стрельцов с улыбкой пожелала хорошей прогулки.
– Придёт Митька, никуда не выпускать. Пусть сидит, ждёт меня.
– Всё исполним, батюшка воевода! – дружно гаркнули стрельцы, закрывая ворота.
Яркое весеннее солнце было удивительно ласковым. Молодая сочная зелень поблёскивала капельками росы. Сыскной воевода под руку с женой неспешно шли к центру Лукошкина болтая о всяких пустяках.
Встречные скидывали шапки и вежливо кланялись Никите и его жене Олёне, те только и успевали – Никита козырять, а Олёна улыбаться и кивать – в ответ.
Внезапно сыскному воеводе показалось, что его кто-то зовёт. Через секунду он действительно услышал такой до ужаса знакомый голос.
– Никитка-а-а-а-а!!!
Сыскной воевода стал оглядываться по сторонам, ища источник звука. Возле старой берёзы он увидел рыжую девушку в старых потёртых джинсах и заношенной чёрной водолазке с удивлением и радостью смотрящую на него… Их взгляды скрестились… Челюсть Никиты отвисла аж до форменного ремня…
– Дашка?!!.. – только и смог выдохнуть он.
Олёна проследила за взглядом мужа. Рыжую девушку в странной одежде она увидела сразу. Спину сразу легонько закололо – ощущалось очень сильное колдовство, неизвестное молодой ведьме. От удивления молодая женщина вскрикнула… Тут же девушка стала прозрачной и исчезла…
– Дашка?!!.. – поражённо шептал Никита, глядя безумными глазами на пустое место у старой берёзы…
• • •
Резкие толчки по плечу вернули капитана в реальность современной России…
– Куца ото ті побралась, Даря?[6]
Даша с трудом приоткрыла веки.
– В каком смысле «собралась»? – недоумённо буркнула она, потягиваясь под старым пледом.
Мимолётный взгляд на наручные часы… Всего лишь полвосьмого. Сразу же захотелось обложить прапорщика исконно русским выражением этажей так в семь, а потом повернуться на другой бок и спать дальше…
Даша тихо зарычала и перевела сонный взгляд на Нахрапнюка, набирая в грудь побольше воздуха, чтобы порадовать его своим знанием матюгов, которые не успела выдать накануне и… осеклась. Стойкий улыбчивый хохол был белее снега.
– Что?.. – Даша рывком села на топчане, отбросив прочь старенькое одеяло. Сон пропал напрочь. – Что стряслось, Миколыч?!!
– Ты… – Нахрапнюк запнулся, переводя дыхание и стараясь втолковать капитану (и заодно самому себе) нечто совсем из ряда вон выходящее. – Ты стала прозрачной… и светилась жёлтым светом…
От волнения прапорщик сбился на русский.
Даша фыркнула, успокаиваясь:
– Угу. А зелёные чёртики часом ещё не танцевали у тебя на столе? Казаки уже пробегали или ещё нет? И неужто белочка по отделению не носится? Пить меньше надо,[7] Миколыч!
Прапорщик, всё ещё белый, яростно замотал головой.
– Ни капли, товарищ капитан! Перед дежурством нас же полковник так внеочередной проверкой перепугал, что мы всю беленькую слили!
– Трепло, – усмехнулась Даша потягиваясь. – Какое же вы трепло, товарищ прапорщик.
Нахрапнюк пожал плечами – мол, что есть, то есть.
– Ну, не всю, конечно… Но слили. Я трезв как стёклышко.
Даша недоверчиво хмыкнула и со вздохом потянулась за своей водолазкой. Сон пропал, и его уже не будет, значит пора начинать рабочий день. Рановато, но что поделаешь…
Натянув на себя джинсы, капитан втянула ноздрями воздух. Ведь, не брешет прапор, не брешет – и в самом деле не пил.
Нахрапнюк, конечно, тот ещё шутничок, но дальше крысы на столе воображение не пойдёт. Не тот уровень. Шутник, но не актёр.
Частичка мозга, которой всегда положено подмечать мелочи, не подвела капитана и на этот раз. Она чётко фиксировала признаки постепенно уходящего неконтролируемого, первобытного страха. Даша почти физически ощущала волны ужаса, исходившие от прапорщика. Такое подделать невозможно, как и то, что он якобы видел.
Или правда видел? Чертовщина просто какая-то твориться в отделении!
Самая идиотская мысль за всю жизнь, одёрнула себя Дарья. Электрический ток пробежал вдоль позвоночника. Где-то глубоко внутри зародилась уверенность, пока ещё очень слабая, что Нахрапнюк ничего не выдумал…
– Дарья Ивановна! Из СИЗО только что звонили, – это просунул нос в караулку один из сменщиков Нахрапнюка, – просят приехать. Говорят, что Серый очень хочет с вами пообщаться.
Даша аж подпрыгнула от радости – любимая работа требует полной самоотдачи, думать о всякой чертовщине будет некогда.
– Коваль ещё не объявился? Нет? А Заблудин? Тоже нет? Ну тогда снаряжайте «луноход»[8].
Рабочий день теперь уже точно начался. Даша схватила мобильник и помчалась в кабинет за курткой и папкой.
Через пять минут она уже приплясывала от нетерпения на низеньком крылечке отделения. И, едва «луноход» появился в поле зрения, стремглав кинулась к нему. Неимоверным, просто невероятным пируэтом водитель успел развернуть машину на сто восемьдесят градусов прежде, чем Даша влетела на заднее сиденье.
– В СИЗО, – коротко бросила капитан.
Водитель кивком подтвердил получение приказа, неспешно выводя милицейский уазик на центральную улицу. Ехать быстрее было просто невозможно – несмотря на ранний час, машины гражданских лиц, спешащих на работу в свои конторы, уже запрудили улочки.
– Может сирену врубить, товарищ капитан? – спросил второй, поглядывая на нервно прыгающую на заднем сиденье Дашу.
– А толку? – грустно усмехнулась капитан, глядя на плотный поток машин в обоих направлениях. – У нас же не танк. По машинам не попрёт. Ну-ка прижмись к тротуару, – приказала она, заметив знакомую фигуру, выворачивающую из-за угла.
Водитель послушно сбавил ход, прижался к тротуару и согласно правилам дорожного движения включил аварийные огни.
Даша приоткрыла дверь.
– Коваль! В машину, живо! – крикнула она.
И тут же постаралась отодвинуться как можно дальше – улыбчивый курсант был под два метра ростом. Косая сажень в плечах и весом под стольник.
Улыбка курсанта на пересечённом ожоговым шрамом лице превращалась в натуральный волчий оскал, и на тех, с кем приходилось порой работать, производила нужное впечатление.
– Куда едем? – спросил он, буравя капитана преданно-восторженным взглядом.
– В СИЗО, курсант. В СИЗО, – ответила Дарья, старательно избегая влюблённого взгляда Димы Коваля.
Водитель и второй сержант переглянулись.
Страсть курсанта Коваля к рыжему капитану стала притчей во языцех с самого первого дня его практики. Даша выворачивалась на подколки сослуживцев как могла, но слухи по отделению циркулировали весьма пикантные.
– Никак Серый решил заложить убийцу? – спросил Дима.
– Ты не веришь, что это его работа? – Даша впилась взглядом в курсанта.
– Хребет певичке сломали профи, – спокойно ответил курсант. – Такому удару обучают разве что элиту армии, голубых беретов, да ещё спецназ, пожалуй. Я знаю это наверняка, сам в ВДВ отслужил…
– Мать моя женщина, отец мой мужчина, – проворчала капитан. – Интересные пироги получаются…
«Луноход» резко вильнул влево, избегая лобового столкновения с иномаркой. Дарью швырнуло прямо на Коваля. Форменный бушлат смягчил удар, но даже под ним капитан почувствовала сталь напрягшихся мускулов курсанта. Мгновенно покрасневший Дмитрий выдал себя с головой. Даша, матюгнувшись про себя, вернулась в исходное положение.
Грязный, подталый снег брызнул из-под колёс, когда водитель лихо затормозил перед неприметным зданием городского СИЗО.
Радуясь возможности прекратить эту поездку, Даша вылетела из машины и рванула в здание на приличной скорости. Коваль следовал за ней по пятам, не отставая ни на шаг.
Махнув раскрытым удостоверением перед носом вскочившего дежурного, она, не сбавляя хода, рванула в кабинет начальника. Там уже сидел в наручниках Серый. За его спиной замерли безмолвными статуями два конвоира. Одним кивком Даша поблагодарила конвой и отпустила.
Конвоиры бесшумно сняли наручники и вышли за дверь. Коваль уселся на стул возле двери и превратился в немого цербера, готового броситься на арестованного при малейшей опасности в адрес любимого капитана.
Даша по-хозяйски уселась за стол начальника СИЗО, достала сигареты, неспешно выудила одну и закурила.
На Серого было жалко смотреть. Из вольяжно-хамоватого продюссера Ады Гуру он превратился в усталого сломленного человека. В свои тридцать пять с хвостиком он выглядел на весь полтинник.
Минута молчания затягивалась.
– Ну?... – наконец не выдержала Даша. – Чем порадуете?
Серый угрюмо смотрел на свои руки. Капитана преследовало стойкое ощущение, что помимо её, кто-то ещё успел с ним «побеседовать».
– Вы смелая женщина, – наконец произнёс Серый В. П. – Вам не приходило в голову, что влезаете в весьма неприятную историю?
– Это уже не вам решать, Василий Петрович. Моё дело – розыск.
– Розыск чего? – прищурился Серый. – Правды или убийцы?
– Правды, – твёрдо сказала Даша. – Я не ради очередной галочки работаю.
На мгновение хамовато-уверенный продюсер вновь появился перед Дашей.
– А не испугаетесь? Там люди серьёзные. Э-э, нет, – добавил он, видя, что Дарья взялась за бумагу и ручку. – Это не для протокола, – слегка повернулся в сторону Коваля. – Уберите его. Не стоит мальчонку пугать раньше времени. Да и мне стыдно про такое говорить при нём.
Даша взглядом указала Ковалю на дверь.
– Подожди за дверью, архаровец. Вон! – уже приказным тоном рявкнула она, наблюдая выразительные сомнения на физиономии курсанта.
Когда за ним закрылась дверь, Серый дрожащими руками схватил пачку сигарет, кое-как достал одну. Судорожно засунул её в рот, прикурил от протянутой Дашей зажигалки, нервно затянулся. Минуту помолчал. Наконец заговорил:
– Я начну немного издалека. Так сказать, обрисую картину в целом. Начнём с того, что Ада Гуру была весьма привлекательной женщиной, – нервная затяжка. Даша кивнула, приглашая продолжать. – Всем в городе известно, что она исповедовала принципы Мэрилин Монро. Один из них стоял у Ады на первом месте. «Если ты мой хороший друг, то ты должен подтвердить это через постель». Так она всегда говорила. Когда она только пришла ко мне с плохо записанной аудиокассетой, я на неё запал. Не скрою, я переспал с ней не один раз. Помимо внешних данных, у неё был голос. Настоящий природный дар. Я взялся за её первый альбом. Ада, или если по паспорту – Надежда, пошла в гору весьма стремительно. Она, как торнадо ворвалась в городской бомонд. Почти сразу начались вечеринки и так называемые «деловые встречи». Надя начала крупно закладывать за воротник. Чем дальше, тем больше. Она стала пить и в одиночестве. У неё появилось много поклонников среди шишек города как явных, так и тайных. В том числе, – он многозначительно взглянул на Дашу, - и высшие чины области из вашей структуры.
– А из других структур она с кем-нибудь путалась? – спросила капитан, припоминая заключение Коваля.
– Нет, – твёрдо отрезал Серый. – Это мне известно точно. По крайней мере за всю историю нашего знакомства. Она заводила друзей, сиречь любовников, только из влиятельных фигур. Низшие чины, такие как майоры, полковники, и, простите, капитаны, ей были не нужны. Так вот, когда у неё завёлся хахаль оттуда, – Серый многозначительно указал пальцем на потолок, – она стала совсем неуправляемой. Во всех отношениях. А я-то по-прежнему хотел её. Страшно. Но… после, – опять недвусмысленный кивок на потолок, – она только надо мной смеялась. А я… я не мог. Мы пытались пару раз… – очередная сигарета из Дашиной пачки перекочевала к Серому. – Но стоило ей заикнуться о вышестоящих, как он падал. Вы не представляете, товарищ капитан, ЧТО мне пришлось от неё выслушать. А потом все эти пересуды, подначки… Вы же нормальная женщина, Дарья Ивановна, хорошо представляете, как неудовлетворённая баба может ославить мужика, у которого не стоит… Я пробовал с другими. Всё получалось великолепно. Но с ней… я просто повернулся на ней. Чем больше она надо мной смеялась, тем больше я её хотел. Я пытался поговорить с ней, но она просто рассказала о моих попытках в компании самых отъявленных сплетниц бомонда… А потом началось. Она влюбилась, как девчонка. И в кого?! В… – два пальца Серого указали на Дашу, а потом растопыренные легли на плечо.
Упс! Начальник областного МВД.
Ясненько…
Да-а, пирожки получаются и правда славненькие…
– Ада не из тех, кто признаёт эксперименты в постели, а это-то как раз и приедается мужчинам. В общем она очень быстро надоела новому хахалю. Но сама Надька никак не хотела смириться с поражением. Она где-то раздобыла его служебный номер и стала названивать. А потом взяла и заявилась в главк. Прямо на какое-то оперативное совещание. Ворвалась и стала выяснять отношения. Скандал, конечно же замяли, но свидетелей всё равно было предостаточно.
Даша прикуривала уже четвёртую сигарету. Сейчас она твёрдо уверилась в своих подозрениях. Этот человек мог устроить грандиознейший скандал в прессе, но не убийство. Шоумен, одним словом. Всем своим видом он давал понять рыжему капитану, что невиновен, и что он не может назвать имя убийцы, но самого убийцу знает. И самое странное – Даша ему верила. Безоговорочно. И на все сто процентов.
Видимо Серый пришёл к какому-то решению. Это было написано на его морде.
– Дайте ручку и бумагу, – неожиданно попросил он.
Капитан Москалец удивлённо приподняла бровь.
– Это гарантируется мне законом, – поднажал Серый.
– Ну ладно… – Даша пододвинула чистый лист и ручку.
Арестованный по подозрению в убийстве, Серый Василий Петрович, принялся за работу. Около получаса он исписывал листы, старательно нанося свой рассказ на бумагу. Разумеется, в более приемлемой для прокуратуры форме. По крайней мере, Даша так полагала…
– Вызывайте конвой, – бросил Серый, исписывая второй листок.
Даша фыркнула и нажала кнопку под столешницей.
Тут же появились знакомые конвоиры. Молча встали за спиной гражданина Серого, следом за ними просунул нос в кабинет неугомонный Коваль.
Серый положил ручку на листки, встал, сложил руки за спиной. Щелкнул замок наручников.
– Вы смелая и упрямая женщина, товарищ капитан. Удачи вам.
С этими словами Серый ушёл в сопровождении конвоя.
А Даша читала и не могла поверить своим глазам. Это было подробнейшее чистосердечное признание…
Да-а… Не это ожидала увидеть капитан. Ну что же, делать нечего – дело придётся закрывать. После чистосердечного признания Серого прокурор не даст санкцию на продолжения расследования. Теперь дело считалось закрытым официально. Дашу такая перспектива не устраивала. Ей нужна была правда, а не очередная галочка. Значит… копать это дело дальше, но одной, на свой страх и риск. Что ж… капитану Москалец было к этому не привыкать, но в отличие от предыдущих случаев, когда она доверялась интуиции и шла против всей команды, начальства и прокуратуры, в этот раз у неё был единомышленник, пусть и не из офицеров – курсант Коваль.
Садясь в старенький уазик, Даша прикидывала как продолжить это дело без санкции прокурора и отвертеться от других дел самой и отмазать курсанта.
Серый умудрился спутать все карты, но при этом он смог приоткрыть завесу над тайной смерти и окружения Ады Гуру.
Смерть певички не была несчастным случаем. В этом капитан угро была теперь уверена на все двести процентов.
До отделения доехали молча. Так же молча Даша и курсант прошли по своему этажу мимо вечного дежурного – Фёдора. Капитан только осведомилась у него о сослуживцах. Улыбчивый Федя ответил, что их ещё не было, но её спрашивал сержант-кинолог Заблудин и звонил судмедэксперт Дубов. Даша кивком поблагодарила дежурного, потом прошла в кабинет, сделав знак Ковалю следовать за ней.
Усевшись за свой стол, капитан достала сигареты.
– Ты присядь, Димочка, – сказала она, указывая на стул напротив. – Вот, почитай-ка.
С этими словами она достала из папки листы и швырнула их перед Ковалем. Дима читал и выражение на его лице сменилось от изумления к гневу.
– Брешет! – твёрдо сказал курсант. – Оговаривает себя.
– В том-то и дело, милый мой курсант. Его взяли два дня назад. Он стоял на своей невиновности. А сегодня утром он мне кое-что поведал. Совсем противоположное. И вдруг, спустя какой-то час, Серый оговаривает сам себя. Да ещё подробненько так. А результат ты сам видишь. Вывод?
– Обработали его. Мне так кажется, – неуверенно произнёс курсант. – Кто-то успел пообщаться с ним до вас.
– Верно мыслишь, Димочка, – кивнула Даша. – Его обработали вчера поздно вечером. Вчера около четырех его привозили сюда. Допрос вела я. Сидели аж до девяти. Показания совпадали с ранними, то есть он полностью ушёл в несознанку. А сегодня та-а-акая плюха… Но тем не менее, он всё-таки решил рассказать мне кое-что из правды.
– Надеялся на вашу защиту? – предположил Дима.
– Возможно, но почему только кое-что? Почему сразу не всё? И зачем тогда понадобилось это чистосердечное? Нестыковочка, стажёр. Бред какой-то получается…
Дверь с тихим скрипом приотворилась и в образовавшуюся щель просунулся нос немецкой овчарки. Затем показались умные-преумные глаза, которые вопросительно уставились на Дашу. Где-то по коридору уже слышались торопливые шаги и тихий перемат сержанта Заблудина. Морда овчарки исчезла на секунду, потом в дверь протиснулся весь далеко не маленький кобель целиком, и стремглав юркнул под Дашин стол. И уже из-под стола на Дашу уставились огромные умоляющие глаза Дрына. Капитан Москалец хмыкнула.
– Что, опять у хозяина бутерброд спёр? Или бутылку водки со стола смахнул? – спросила капитан, ласково почёсывая собачий нос.
Пёс ничего не ответил, только положил свою морду на Дашины коленки, тяжко вздохнул и умоляюще-преданно уставился на неё огромными карими глазами. За дверью Заблудин последний раз матюгнулся и осторожно постучал.
– Заходи уже, чё скребешься-то?
– Дарья Ивановна, извините… Дрын не пробегал?
Дарья хмыкнула, продолжая почёсывать под столом морду напрягшегося пса.
– Что он на этот раз натворил? И с каких пор я для тебя стала Дарьей Ивановной, а, Жень?
Заблудин нерешительно покосился на курсанта. Капитан рассмеялась.
– Да свой он уже, свой.
Сержант-кинолог удовлетворённо кивнул и уже без всяких церемоний плюхнулся на ближайший стул.
– Представляешь, Дашка, это сучье отродье у меня опять бутерброд с колбасой стырил.
Даша кинула взгляд под стол на прикрывшего от удовольствия глаза пса и засмеялась.
– А ты теперь его «Чаппи» сожри[9], – предложила капитан. – Знаешь, как с чаем хорошо идёт? Прямо обожрешься «мясом». Оно тебе для мозгов не помешает, кстати.
Заблудин недоуменно покосился на Дарью. Потом съехидничал:
– Это тебе твой муженёк сказал? Ты ж его сухим собачьим кормом только и кормишь!
Даша обиженно фыркнула, но потом не удержалась и захохотала, представив себе высокого и крепкого журналиста Москальца поглощающего сухой собачий корм.
Через минуту к ней уже присоединились сержант-кинолог и курсант.
– Вы так ржёте, товарищи оперативники, что вас и в подвале слышно. В одиночку-то ой как скучно подчинённых метелить. О! Да тут ещё и эсэреснички[10]!
Это в кабинет заглянула круглая физиономия старлея Федосьева[11].
– Что завидно стало? Заходи, Олежка, заходи! – сквозь слёзы смеха простонала Даша. – Только тебя нам тут не хватает.
– Я вижу, что меня вам не хватает. По какому поводу ржач? Уже стены отделения трясутся. Да, кстати, – Олег повернулся к рыжему капитану, – у меня тут пополнение прибыло из отслуживших. Надо бы прокачать по базе, да экзамен им устроить. Сделаешь?
– Эт-то она запросто! – влез Заблудин. – Ей тока дай кому-нибудь морду намылить!
– Ага! – съехидничала Даша. – Особенно сержантскому составу! Не ровён час натяну тебе пятачок на копчик!
Все присутствующие, кроме самого кинолога, просто покатились со смеху.
– А я на тебя Дрына натравлю! – нашёлся сержант.
Из-под Дашиного стола раздался возмущённый собачий лай. Это Дрын сообщал хозяину, что спасительницу кусать не будет.
От неожиданности кинолог подпрыгнул на стуле метра на два. Но приземлиться на него снова ему не дал настроенный на шутовской лад омоновец – Олег не выдержал и ударом ноги выбил стул из-под несчастного Заблудина. С отборным матом сержант приземлился на пол прямо на пятую точку опоры. Фанерные стены кабинета содрогнулись от дружного гогота.
– Ну, знаешь, Олег!... Знаешь кто ты после этого!... … [12] и …[13] , а ещё … [14], и тебя надо …[15]!!! – Не трудно догадаться, что вопль был со стороны кинолога.
Даша и Олег просто согнулись пополам, Коваль вцепился в свой стул, чтобы самому не грохнуться на пол в приступе смеха.
– Конечно помогу, Олежик. – Даша наконец закончила ржать и вспомнила про просьбу старлея. – Только ты мне лишние пару часиков в тире выделишь. Пострелять охота.
– А может лучше в паинтбол махнёмся пара на пару? – предложил Заблудин, усаживаясь на краешек дивана, подальше от настроенного на шутливый манер омоновца.
Даша на секунду задумалась.
– О’кей. После работы встретимся на стройке. Проигравшая пара стирает все комбезы.
Мужская половина застонала. Они-то прекрасно знали, кому придется стирать – выиграть у Даши мог только омоновец, да и то при поддержке нескольких своих ребят.
А пёс, про которого разгневанный пятью минутами раньше, а теперь просто ржущий как невоспитанный конь хозяин, уже напрочь забыл, наслаждался кусочками колбасы с Дашиных бутербродов двухдневной давности, которые сумел вытащить из пакета валявшегося под столом…
• • •
Всё-таки значение слов «кое-чего прикупить помаленьку» и «затариться на месяц на роту солдат» для женщин равнозначны[16]. Примерно так думал батюшка сыскной воевода, таща за женой неимоверно тяжёлые корзины с провизией. Потом он вернулся к странному происшествию, случившемуся по дороге на базар. Он уже начал сомневаться, что сестра ему просто померещилась, с другой стороны, Олёна тоже её видела. Сестра должна находиться в Москве, но получается, что она тоже здесь, в Лукошкине. Возникают закономерные вопросы: как она сюда попала, и что она тут делает?
Никита так погрузился в свои мысли, что не заметил, как Олёна остановилась перед двумя верховыми стрельцами. Когда до него, наконец, дошло что они уже никуда не идут, он с удивлением поднял глаза на стрельцов.
– Помилуй, батюшка сыскной воевода, царь за тобой послал. Срочно в терем требует.
Никита недоумённо посмотрел на Олёну. Она ответила ему таким же непонимающим взглядом.
– Уж уважь царя-батюшку, Никита Иваныч. А мы супруге твоей корзины поможем донести.
Стрельцы спешились. Один из стрельцов забрал корзины у Никиты и передал ему повод своего коня. Сыскной воевода нехотя полез в седло. Конечно, по такой погоде приятней было бы прогуляться пешком, всё равно до царского терема недалече, но не обижать же стрельца, в конце-то концов!
Пустив коня спокойным шагом, Никита лениво козырял на приветствия лукошинцев. Мерно перестукивали копыта по хорошо утоптанной земле, мимо так же неспеша проплывали сначала крестьянские избы, а позже дома ремесленников. Чем ближе к центру Лукошкина, тем всё больше и больше дома походили на сказочные терема из работ Роу[17]. Боярские подворья так и просились на какую-нибудь иллюстрацию к русской народной сказке…
Вот, наконец, показались массивные дубовые ворота царского терема. Дежурные стрельцы приветливо кивнули, пропуская сыскного воеводу на двор.
Мальчишки-конюшие тут же подскочили, помогли спешиться Никите Иванычу и увели коня. Поднявшись в терем и приветливо раскланиваясь со стрельцами, Никита пытался понять, для какого такого срочного дела он был вызван. Но стрельцы только пожимали плечами, приговаривая, что дескать, надёже-государю скучно. Вздохнув, сыскной воевода приподнял фуражку, пригладил растрёпанные вихры, отряхнул несуществующие пылинки с кителя, сделал глубокий вдох, готовясь войти. Но не успев сделать и шага вперёд, как на него налетел ураган по имени Филимон, по фамилии Груздьев, по должности дьяк думного приказа и по прозвищу в отделении лукошинского ГУВД – «геморрой».
Затерев сыскного воеводу в угол, дьяк приступил к ежедневной процедуре:
– А-а… Вот ты где схоронился бездельник участковый! Закроет твой рассадник порока надёжа-государь. Кончилась кабала лукошинская на тебя! Не пить тебе боле кровушки нашей, каин форменный!
Никита слушал всё это с кротким видом, наработанным годами. Он давно научился пропускать мимо ушей крики думного дьяка.
Однако, брошенная дьяком фраза о том что надёжа-государь хочет закрыть отделение, заставила Никиту насторожиться. Он сам опасался, что со дня на день пожалуют к нему царские гонцы с приказом о закрытии отделения милиции за ненадобностью. Он хотел было переспросить дьяка, но перебить словесный поток Филимона не было просто никакой возможности. «Геморрой» упорно продолжал ругаться и услышать вопрос сыскного воеводы не хотел.
Когда терпение Никиты уже подходило к концу, и он подумывал о том, чтобы съездить дьяку по физиономии, из-за дверей государева кабинета раздался рык потерявшего терпение Гороха. Филимон поперхнулся от страха и наконец-то замолчал. Побледневшие стрельцы подхватили Никиту и запихнули его в гороховский кабинет.
Надёжа-государь нервно вышагивал по кабинету. Увидев Никиту он со вздохом облегчения уселся на единственную широкую лавку.
– Ну, здравствуй, моя милиция, – поприветствовал воеводу царь.
– И вам здравствовать, ваше царское величество, – ответил Никита, присаживаясь на лавку рядом с государем.
– Ты у нас вроде человек как учёный, про много разных чудных вещей ведаешь. Нашёл я у себя сегодня под кроватью вещь странную. Поведай-ка мне что это за чудо такое, – сказал надёжа-государь, протягивая сыскному воеводе… «макарыч»…
• • •
Выпроводив ржущих как пьяные лошади Федосьева и Заблудина вместе с подкрепившимся Дрыном, капитан снова обратилась к курсанту:
– Так-с, Димочка, вернёмся к нашим баранам… Что мы теперь будем делать с чистосердечным Серого? Есть какие-нибудь идеи?
Коваль неопределённо пожал плечами.
– Имейте в виду, курсант Коваль, что кроме нас двоих в невиновность Серого никто не верит.
Дима задумчиво почесал макушку и, наконец, выдал:
– А можно скрыть от начальства эти каракули? – он кивнул на «чистосердечное».
Даша посмотрела на курсанта с симпатией и долей уважения.
– От начальства, Димочка, скрыть можно всё. Но не долго и ценой погон. Помнишь, какая за это статья светит[18]? Да ещё и двести девяносто вторую впаяют…[19]
– Дарья Ивановна! Я-то курсант, меня просто выпрут из школы милиции. А у вас-то капитанские звёзды полетят!
– Зато совесть моя ментовская, Дима, будет чиста как этот кристаллик, – отрезала Даша, доставая из-под водолазки заветный кулончик. – Да и нутро моё ментовское велит мне правду искать, а не на галочки работать. Не этому меня дед с отцом учили.
В кабинете замахала крыльями гробовая тишина[20]. Курсант Коваль обдумывал слова обожаемого рыжего капитана. А Дарья давала возможность молодому человеку самому принять решение. Решение, от которого зависела не только карьера, но и жизнь простого хорошего парня.
– Я с вами, - твёрдо заявил Дима[21].
Даша удовлетворённо кивнула.
– Значит, попридержим пока чистосердечное. Полагаю, ты понимаешь сам, что о нём надо молчать. Понимаешь, курсант, мне оно как обухом топора по макушке. Есть идея провести повторное вскрытие, пока певичку не похоронили.
Курсант согласно закивал.
– Слишком чисто, слишком профессионально… Ну не знаю… Вы же меня понимаете Дарья Ивановна?
– Понимаю, Дима, понимаю… Сама этой мыслью мучаюсь…
На этой фразе рыжего капитана прервал вечный раздражитель – старенький служебный телефон.
– Капитан Ивашова, – подняла трубку Даша.
– Москалец, – поправил голос в трубке. – Капитан Москалец.
Дашины губы непроизвольно растянулись в улыбке.
– А-а-а… привет, дорогой муженёк! Я по старой привычке.
– От старых привычек избавляться надо, – назидательно сказал Сергей Москалец. – А вообще-то, шельма ты, Дашка, даром что рыжая! Всегда вывернешься!
– Работёнка у меня такая, – засмеялась капитан.
Сергей засмеялся в ответ. Трубка донесла через треск помех бархатный смех журналиста. От него по Дашиной спине пробежали мурашки.
Курсант Коваль подобрался всем телом и отвел глаза с насупленным видом.
– Чем ты меня можешь порадовать, жёнушка? Я так понимаю, что сегодня ты опять спала в обнимку с новым делом? – наконец произнёс журналист.
Дарья Ивашова-Москалец изобразила тяжкий вздох.
– Верно мыслишь, дорогой. Новое и оч-чень запутанное дело, – Даша вдруг вспомнила подколки Заблудина: – Ты хоть что-нибудь ел?
– Съел всё, что было в холодильнике, – бодро отрапортовал журналист.
– То есть, один бич-пакет, – машинально перевела Даша. – На двое суток… Ну-ну… На диету сел, что ли?
– Пришлось, – огрызнулся Сергей. – Моя дражайшая супруга совсем перестала меня кормить. Ты хоть сегодня-то дома объявишься?
– Не знаю, Серёжа. Я же тебя предупреждала, какая у меня работёнка. Надеюсь, что…
В кабинет просунул нос дежурный Федя и знаками показал, что есть срочное дело.
– Похоже шансы на это уменьшились, – сказала Даша, глядя на дежурного. – Всё, милый, есть срочное дело. Работа зовёт… И я тебя целую.
Даша повесила трубку и тут же телефон затрезвонил снова. Капитан закатила глаза, беря трубку опять.
– Товарищ капитан, Синюрин беспокоит. Разрешите доложить?.. – Дарья матюкнулась про себя, так как рядовой Синюрин, сменщик Нахрапнюка, уже достал своим желанием соблюдать субординацию не только её одну.
– Докладывай… – буркнула Даша, закатив глаза к потолку, а в сторону добавила, чтоб дежурный её не услышал: – Кто ж тебе в этом помешает-то?
– Из СИЗО поступил срочный рапорт…
– Ну и…? – поторопила Даша замешкавшегося было Синюрина. Капитанское сердце выбило барабанную дробь, предчувствуя неприятности.
– Серого застрелили. Его нашли в камере тридцать минут назад.
– Молодец… – Даша просто впала в ступор от таких новостей. – Бди дальше… Привезут копию рапорта – мне её на стол, немедленно.
Даша положила трубку на рычаг. Минуту обмозговывала ситуацию, смотрела на телефон, нервно кусая губы. Наконец, она нашла в себе силы собраться и посмотреть курсанту Ковалю в глаза:
– У нас с тобой… вернее у меня… всего несколько часов. Серый найден мёртвым полчаса назад в своей камере. У нас… у меня… серьёзные проблемы. Серого застрелили. Рапорт и подробности будут позже.
Коваль присвистнул. Эта новость означала, что на горизонте замаячили очень большие проблемы с управлением собственной безопасности на предмет соответствия занимаемой должности.
– Дарья Ивановна, получается что Серого убрали сразу после разговора с вами. Выходит, вы всё-таки успели кому-то прищемить хвост.
Рыжий капитан горько усмехнулась:
– Ещё не прищемила, Димочка, только ухватила за самый кончик. И чтобы понять КОГО именно, придётся копать дальше и очень осторожно.
– Но как?! – воскликнул курсант. – Нами вот-вот займётся управление собственной безопасности! А дальше известно что – мы будем отстранены от работы вообще!..
– Будем, – безропотно согласилась Даша. – Но не ты, а я. На меня начнётся охота. Хотя… Знаешь, что-то мне подсказывает, что она уже началась, – капитан внимательно посмотрела на курсанта. – И ты можешь оказаться под ударом.
Тишина, улетевшая при помощи звонка журналиста, снова появилась в этом кабинете. Гнетущая, сеющая семя отчаяния, она решила, что пора взойти на сцену снова, но опять-таки ей помешали. На этот раз это был телефонный звонок от судмедэксперта Дубова.
– Мне тебе кое-что нужно показать…
– Опять целый бутерброд в желудке у «глухаря»[22]? Старо как этот чокнутый мир…
– Не перебивай, когда с тобой соизволит общаться лучший эксперт управления по жмурикам!.. – возмутился судмедэксперт Дубов.
Даша изобразила раболепное восхищение:
– Ах, простите!.. Я не знала, что со мной говорит такое светило!.. Может быть, вы снизойдёте до меня, и соизволите ответить всего лишь на два простеньких вопроса… Какого тебе вдруг понадобилось меня беспокоить?!!
В трубке было слышно, как Дуб Дубыч перекладывает свои инструменты. Судмедэксперт, он же специалист по всем внешним воздействиям на трупы данного отделения милиции, явно не знал, как поступить. С одной стороны он был классным экспертом по трупам со «сложной начинкой» и с капитаном их связывала прочная дружба, но с другой… как хотелось порой послать Дарью вместе с её шуточками куда-нибудь далеко-далеко!.. Дуб Дубыч был вообще единственным, получившим квалификацию патологоанатомом в этом районе. В конце концов, Рыси было больше некуда обратиться. Он это знал, и она это знала. Но на другой чаше весов, помимо гордости, стояла его репутация – как могла ославить Даша, знал каждый, кто ленился работать в органах УВД[23].
– И чем же ты меня порадуешь?.. – напомнила о себе рыжий капитан. – Я хочу получить результаты, до их передачи моему непосредственному начальству.
– Раз хочешь получить, значит готова расплатиться за это шикарным рукотворным ужином. На двоих.
– На двоих тебе жирно будет – не выдюжишь. Ты в органах человек сторонний – тебя не готовили с самого рождения для службы …
– А неужто теперь ментов готовят с рождения?.. Как будто их специально растят в инкубаторах!..
Капитан Ивашова-Москалец подняла глаза к потолку.
– Шикарный ужин моего авторства обещаю только в том случае, если результаты приведут меня к цели.
Судмедэксперт Дубов притворно вздохнул:
– Вот всегда так, красивая женщина шлёт куда подальше. Только кто-то понравится мамочке, как выясняется, что она занята… Загляни-ка ко мне, – и повесил трубку.
Капитан опустила трубку на рычаг. Закурила сигарету.
– Я сейчас спущусь к Дубычу, а ты посиди здесь. Придут наши – ни полслова о чистосердечном. Наш Дубчик похоже что-то нарыл – сам-то он мне никогда не звонит если нет чего-нибудь интересненького.
Прикончив сигарету в три затяжки, Дарья помчалась в каморку к Алексею Дубову.
Ловко лавируя среди сотрудников отделения в узких коридорах, обойдя всех, она всё-таки умудрилась врезаться на очередном повороте в полковника Дюжева.
Благодаря необыкновенной реакции полковник успел подхватить спешившего капитана до того как она поцеловалась с драным линолеумом на полу.
– Ну и куда же вы так спешите, товарищ капитан? – ехидно спросил начальник.
– Ой… Здрасьте, Виктор Иваныч! Простите, задумалась… – пролепетала Даша, краснея как первокурсница перед строгим ректором.
Некурящий Дюжев поморщился, уловив табачный дух.
– Сколько раз вам, молодым, нужно повторить, что на ходу думать вредно. И курить, кстати, тоже! Что, сигареты тебе уже не помогают думать?
Даша покраснела ещё больше. Ну, совсем ей не хотелось сегодня глаза начальнику мозолить!.. Тем более, что она решила пойти на служебное нарушение. Цепкий глаз полковника Дюжева вошёл в легенды отделения под названием «рентгеновского»[24]. Он запросто мог разглядеть виноватые искорки в Дашиных глазах и определить степень вранья. А врать-то как раз капитан не умела.
– Перестали помогать, товарищ полковник… – еле слышно произнесла Даша, отводя глаза.
– Ну-ну… – полковник всё-таки заметил воспалённые глаза подчинённой. – А ты ночевать дома не пробовала? Говорят, очень даже помогает с мыслями собраться. Опять топчан протирала?
Капитану Москалец осталось только виновато кивнуть.
– Ох, Дарья… Дождёшься, что я тебя в какую-нибудь оздоровительную лечебницу запихну в принудительном порядке!.. Кстати, я жду рапорт об успехах в деле Серого часа через три. Поняла? И не вздумай удрать с планёрки! В ППС отправлю! Ясно?
Даша вытянулась в струнку.
– Всё ясно, товарищ полковник! Разрешите идти?
– Давай, – махнул рукой Дюжев, отступая немного в сторону.
Не став мешкать, Дарья прошмыгнула мимо полковника и помчалась дальше по коридору, к каморке Алексея Дубова.
На последнем повороте перед дверью Дубыча она всё-таки не сумела вовремя затормозить, и споткнувшись о рваный линолеум, она просто ввалилась в закуток судмедэксперта и буквально повисла на дверной ручке.
Алексей от неожиданности чуть не подавился пирожком.
– Вас перестали учить стучаться, господа оперативники?! – взревел судмедэксперт едва сумел отдышаться.
– Линолеум перед дверью подклей! – огрызнулась Даша.
Дубов раздражённо махнул рукой – перерычать капитана, когда она была в дурном настроении, ещё никому не удавалось.
Даша плюхнулась на стул.
– Ну, чем ты меня порадуешь, гений?
Дубов замялся.
– Ты отчёт о вскрытии Ады Гуру читала? – Даша утвердительно кивнула. – Он неверен. Я с дуру подмахнул, не проверив. Вскрытие производил не я, а студент-медик.
– И что ты мне этим хочешь сказать? – приподняла бровь капитан.
– А то, – судмедэксперт заёрзал на стуле, – что студентик многого не доглядел. И я вчера почти до двенадцати исправлял его ошибки.
Даша прокашлялась, давая понять Алексею, что её терпение небезгранично. И времени особо у неё нет выслушивать подробнейший отчёт о нерадивом студенте.
– Короче, есть кое-какие детали, которые тебя должны заинтересовать, – Дубов подвинул капитану папку. – Здесь всё, включая фотографии нашего жмурика.
Даша взяла в руки синюю папку, быстро пролистала её содержимое.
– Ты сам-то осмотр жмурика внимательно проводил? – получив утвердительный ответ, капитан впилась взглядом в Дубыча. – Что ты можешь мне поведать после сего деяния?
Дубов задумался. На несколько минут в кабинете повисла тишина. Даша могла поклясться, что слышит как в голове судмедэксперта скрипят шестерёнки, подстёгивая мыслительный процесс. Наконец, специалист по жмурикам выдал своё заключение:
– Профессионально… Хребет ей сломали, это точно. Знали, куда бить… Остальное в моём отчёте сама прочтёшь! – возмутился Дубов, видя что Даша собирается словесно вытянуть весь отчёт.
Даша хмыкнула.
– Не кипятись, пожалуйста, – миролюбиво сказала она. – Почитаю, так почитаю.
Дуб Дубыч удовлетворённо кивнул.
– Вот и хорошо… Чаю с мамиными пирожками хочешь?
За Дашу ответил её желудок, напомнивший хозяйке, что организму иногда тоже нужна еда… И вообще, жрать надо вовремя!!!...
Похихикивая, судмедэксперт достал из своего стола вторую чашку…
…Когда часика через полтора Даша вернулась в свой кабинет, она застала там весьма любопытную картину – вся её команда расположилась вокруг её же стола, и нещадно дымя сигаретами, играла в карты. Да ещё и на деньги!..[25]
И судя по кучкам монет возле сержанта Голованова и младшего лейтенанта Карпатова, удача от курсанта Коваля сегодня отвернулась – проиграл он уже немало.
Присмотревшись, Даша поняла, что ребята играют в покер.
Ну, теперь понятно почему курсант проигрывает с такой регулярностью. Год назад Голованов и Карпатов должны были выловить мошенников в одном не очень мелком казино. Начальство в лице майора Рогожина очень загорелось заполучить обещанный в качестве вознаграждения второй комплект оргтехники, и как следствие, для успешного выполнения работы полковник Дюжев выкопал где-то по своим старым связям профессионального игрока. Проведя две недели в кабинете полковника, ребята освоили огромную часть способов незаметного мухляжа в этой игре(26). С чем блестяще и выполнили возложенную на них задачу – мошенников изловили в первый же вечер, а в придачу к компьютеру владелец казино отвалил и солидный денежный куш на премии всей группе.
На первых порах сержант и младший лейтенант играли в покер друг против друга, но очень скоро им это надоело, и они принялись за капитана и майора. Майор поначалу с воодушевлением принял эту идею, но продув половину своей зарплаты, играть с подчинёнными перестал. Капитан в покере новичком не была (спасибо любимому брату, и помешанным на этой игре его преподавателям в школе милиции!), способов мошенничества и подтасовки тоже не мало знала, но даже ей с трудом удавалось прищучивать двух не на шутку разошедшихся в практическом применении полученных навыков коллег.
Издав мученический стон, капитан решительным шагом направилась к столу на выручку несчастному курсанту. Не обращая внимания на возмущённое ворчание Голованова и Карпатова, и протесты курсанта (впрочем довольно слабые), она забрала у Коваля карты и поинтересовалась ставкой. Получив ответ, Даша с непробиваемым выражением на лице бросила взгляд на имеющиеся у неё в наличии карты. Секунда на раздумье… и она потребовала себе взятку. Карта бесшумно скользнула по столу в направлении капитана. С таким же непробиваемым выражением Даша бросила:
– Поднимаю, – дождалась согласия от сержанта и младшего лейтенанта. – Ва-банк…
Слава Голованов и Толя Карпатов переглянулись. Пожали плечами.
– Поддерживаю, – сказал сержант прикидывая, что же за карта такая пришла капитану.
– Поддерживаю… – на лице младшего лейтенанта отразились те же мысли.
Дарья улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой и выложила свои карты на стол…
У всех присутствующих мужчин челюсти попадали на пол…
– Но… но… – попытался что-то вякнуть сержант, лихорадочно пытаясь сообразить как заведомо проигрышная позиция курсанта могла вдруг превратиться в ТАКОЕ.
– Полный флеш-рояль[27], – сладким голоском пропела Дарья.
Потом сгребла со стола всю мелочь и высыпала её в нагрудный карман застывшего, как статуя с квадратными глазами[28], Коваля. Собрала карты, рассеяно перетасовала их и решительно сунула в ящик своего стола.
– Баста, – твёрдо сказала она, прерывая все попытки Карпатова и Голованова возразить против такой злостной экспроприации любимой игрушки. – Наигрались. Зарплату отрабатывать пора.
И не обращая больше ни на кого и ни на что внимания капитан с головой нырнула в папку принесённую от Дубова.
Ворча себе под нос что-то не очень лестное в адрес зарвавшихся капитанов, Слава и Толя расселись по своим местам, а курсант скромненько притаился на стуле в углу.
Даша шуршала бумагой и фотографиями Дубова, её команда оперов терпеливо ждала цэу и дальнейших инструкций. Таким образом пролетели полчаса[29]. И продолжалось бы дольше, если бы в кабинет не сунул нос Фёдор.
– Дарья Ивановна! Вам только что с вахты передали. Сказали, что из СИЗО.
Рванувшись вперёд через стол капитан просто вырвала пакет из рук дежурного. Ошалевший от такого напора Фёдор поспешил исчезнуть из поля зрения Рыси.
Не выпуская из рук ценный пакет, Дарья принялась копаться в своём столе в поисках ножниц или хотя бы ножа для бумаги. Вывернув всё содержимое ящиков на столешницу, но так и не найдя искомого, капитан перешла на разговорно-милицейский диалект[30], и под недоумёнными взглядами оперов и курсанта вцепилась зубами в плотную оболочку. Немного пыхтения, ворчания, лихо сдобренного матом, крепкие капитанские зубы, и изрядно вспотевшая Дарья всё-таки добилась своего – целлофано-бумажный конверт был разорван и немножко так (совсем чуть-чуть!) пожёван.
Испустив вздох облегчения, капитан погрузилась в чтение извлечённых на свет бумаг. И чем дальше она читала, тем больше хмурились у неё брови. Когда она дочитала до конца, её лицо представляло собой наглядную иллюстрацию к фразе «В голове ни одной умной мысли, одна правда».
Сунув в рот очередную сигарету, капитан потянулась к телефону:
– Лёша, это опять я. Ты помнишь, на момент задержания Серого кто делал медицинское освидетельствование? Ну, когда за ним в первый раз машина приехала… Ага… А почему в папочку не вложил? Ладно… Хорошо, прощаю… Теперь будь добр, кого-нибудь из твоих подопечных пришли ко мне с копией того заключения… Нет… Из морга точно не надо, что я трупов не видала что ли?.. Чуть не забыла, ты не в курсе кто плёночкой с квартиры Ады Гуру занимался?.. Ты?.. Отлично… Да, мне они тоже нужны… Да, я нашла к чему прицепиться… Что?.. Некого послать?.. Щас, кого-нибудь из своих откомандирую… – Даша положила трубку и обвела взглядом мужчин. – Толя, давай галопом до Дубыча. Возьмёшь у него папку с материалами и назад. Славик, а ты давай до криминалистов прогуляйся. Потряси их там насчёт отпечатков.
Оба опера, получив наконец конкретное задание, сорвались со своих мест и бросились вон из кабинета.
– А мне что делать? – тихо мяукнул Коваль из своего угла.
– А мы с тобой до квартирки Ады Гуру прогуляемся. Иди пока во двор. Я звякну в гараж, предупрежу Саныча, что ты подойдёшь. Потом дождусь этих двух оболтусов, и тоже спущусь.
Коваль согласно кивнул, и вылетел за дверь с не меньшей скоростью чем Голованов и Карпатов.
Дарья прикурила сигарету и вновь потянулась к телефону.
– Привет, Саныч. Да, это Ивашова. Сейчас Коваль примчится… Что, уже?!. Ну, и реактив, блин!.. Мне мотор нужен. Дай что-нибудь понеприметнее… Да, «копейка» вполне сгодится… Рации нет? А чего так? Машина списана? Ну, и прекрасно!.. Нет, меня же вчера как привезли с утреца пораньше на «луноходе», так я тут и торчу… Моя груда металла пока ещё на ходу… Скоро пригоню, полюбуешься на агрегат семидесятых… Ага, ладно… Спасибо…
Трубка вернулась на место. Растерянно посмотрев на дымящийся в пальцах фильтр и недоумевая когда же она успела выкурить эту сигарету, Дарья принялась запихивать бумаги по делу Серого со стола к себе в папку. За этим занятием её и застали вернувшиеся сослуживцы.
– И за что ты решила цепануться, а, Дарья? – поинтересовался Карпатов, передавая капитану рапорт от Дубыча.
– Да, очень интересно за что тут вообще можно уцепиться, – поддержал Голованов[31], выкладывая на Дашин стол стопку фотографий и рапорт от криминалистов.
– Если нашла, значит есть за что, – отрезала Дарья, стараясь запихать принесённое в сильно распухшую папку.
Потом выбралась из-за стола и отправилась во двор отделения, где её уже ждал Коваль в бежевой «копейке». Старенький мотор, недавно перебранный завгаражом Санычем, чихал и кашлял, но заглохнуть так и не решался.
Даша влезла на передние сиденье, уже собралась дать команду на старт, но вспомнила, что хотела взять с собой кое-кого ещё. Она поспешно вытащила мобильник.
– Подожди, – бросила Ковалю Дарья, лихорадочно копаясь в памяти телефона. – Забыла ещё кое-кого позвать, – наконец ей удалось найти нужный номер. – …Хватай Дрына, и дуй во двор. Мы на бежевой «копейке»… Да, мне это необходимо!.. Уверена!.. В темпе давайте!.. Всё, жду…
Через каких-то три минуты[32] кинолог Заблудин вместе со своим питомцем уже устраивались на заднем сиденье, и курсант наконец-то смог развернуть машину и начать движение по заданному любимым капитаном маршруту.
Ехали молча. Каждый был занят своим делом – Коваль рулил, Дарья смаковала очередную сигарету, Заблудин дремал, а Дрын ловил потоки встречного ветра высунув нос в приоткрытое окно машины.
– Притормози здесь, – сказала капитан, заметив вывеску «Континенталь».
Именно здесь по словам задержанного он провёл весь вечер в день убийства Ады Гуру (показания подтвердили бармен и охранник заведения).
– Я скоро, – бросила она, выскакивая из машины и скрываясь за кованной дверью заведения.
– Куда это она? – изумился Заблудин, а верный Дрын поддержал хозяина вопрошающим тявканьем. – За пивом рванула, что ли?
Коваль пожал плечами, провожая капитана таким же недоумённым взглядом.
Даша вернулась через четверть часа, плюхнулась на своё место, мурлыча себе под нос как кошка, только что слопавшая мышь. Дальше ехали без остановок.
Продолжение...
Курсант умолк. Вопрос был из серии «на засыпку».
– Всё очень просто! – очередное озарение посетило кинолога. – Здесь же у всех двери как в госхране. Если особо не шуметь, то никто из соседей и не встрянет! Просто не услышат.
Дарья окинула взглядом кинолога и курсанта.
– Вывод?..
– Серого здесь не было, – в один голос отозвались Заблудин и Коваль.
– Маху вы дали, товарищи оперативники, – усмехнулся Женя. – Придётся вам его отпускать.
– Не злорадствуй, Жень, – поморщилась капитан. – Серый убит.
– Когда?! – опешил кинолог.
– Через час после беседы со мной сегодня утром, – вздохнула Даша.
Кинолог уставился на капитана Москалец.
– Что же он тебе такого сболтнул, что его поспешили убрать?
– Ничего такого, что вывело бы меня на след, – горько усмехнулась молодая женщина. – Только версий парочку подкинул.
– Поделишься?
– Нет. Сначала проверю.
– Ну, а что там случилось? Ты рапорт из СИЗО читала?
– Читала, – вздохнула Даша. – Застрелен в затылок из пистолета системы Макарова. Гильзы на месте. Ствол не найден.
Заблуди присвистнул.
Пистолет системы Макарова, или просто «макарыч», «макар», был штатным оружием всех видов внутренних войск. Теоретически достать ствол было нельзя, а практически… Имейте средства, господа, и вам продадут всё.
– Гильзы на месте, говоришь… – прищурился Женя.
– Угу. А ствола нет.
– Странно это. Если не прилепить другой эпитет…
– Слова-то какие знаешь, Жень. Аж завидки берут! – вяло пошутила капитан.
Кинолог только отмахнулся от Дарьи, пропустив подколку мимо ушей.
– Система пистолета Макарова выбрасывает стрелянные гильзы, – рассуждал Женя. – То есть, если убийца был в перчатках, а наверняка – был, он оставил бы на месте преступления и оружие. Значит, это был не профессионал. Тот либо унёс бы гильзы с собой, либо оставил бы и пистолет.
– Верно, – подхватил Коваль. – При каждом выстреле боёк оставляет свой след на гильзе. Двух одинаковых следов быть не может.
Даша с лёгкой улыбкой наблюдала за рассуждениями коллег. Она специально не вступала в обсуждение – ей было интересно, к каким выводам придут ребята, и на сколько они будут совпадать с её собственными. Пока совпадали…
– Значит, – пришёл к логичному выводу Заблудин, – зацепочка всё-таки есть. По гильзам можно будет опознать орудие убийства, – в глазах кинолога загорелся не шуточный азарт.
– Ну-ну, – ехидно прокомментировала Даша. – Как ты себе представляешь это?
– Как-как… – слегка подрастерялся Женя. – Ну, изымешь табельное у всего личного состава СИЗО…
– И обеспечу баллистиков работой до самой пенсии, – подхватила Даша. – Хотя, на счёт СИЗО ты прав. Не мог посторонний туда пройти…
Дашин мобильник взорвался переливом воздушной тревоги. От неожиданности подпрыгнули все, даже привыкший к разным громким звукам Дрын.
Капитан поспешно схватила телефон.
– Да я… Нет… Уже?.. Кто?.. Поняла… Сейчас буду… – Даша убрала телефон в карман куртки. – Так, хлопцы, галопом назад в отделение, – и видя недоумение обоих ментов, пояснила: – Полковнику доложили о смерти Серого. Рапорт у меня на руках. Естественно, Дюж рвёт и мечет. Поехали. Жень, – Даша повернулась к кинологу, – рапорт на имя Дюжева накидай, а?
Женя Заблудин скривился. Он очень не любил писать отчёты, основываясь на нюхе Дрына – то, что любой собаковод поймёт без лишней воды, для несведущего человека приходилось обосновывать долго и нудно. Нюх верного Дрына хоть и не вызывал нареканий, но к уголовному делу его всё-таки не пришьёшь.
– Ладно, – вздохнул сержант, смиряясь со своей незавидной участью, – накарябаю тебе отчёт. К какому сроку?
Даша пожала плечами, направляясь к выходу.
– Часа через два. Успеешь? – бросила она на ходу.
Сержант ещё раз горестно вздохнул.
– Ладно, сделаю.
В полном молчании они покинули квартиру Ады Гуру. Так же молча уселись в «копейку».
– Даш, – нарушил молчание кинолог, – а чего ты так торопишься-то?
Капитан, только что пристегнувшая ремень безопасности, развернулась к Заблудину насколько позволяло место на переднем сидении, и пристально уставилась на старого друга.
– Жень, ты что, реально не врубаешься, чьё табельное оружие баллистики захапают на экспертизу первым?
Судя по тому, как расширились глаза кинолога, до него всё-таки дошла эта истина, хоть и с опозданием.
– Но тебе ведь нечего беспокоится, а Даш? – с тревогой в голосе спросил он.
– Нечего, – согласилась капитан, упираясь в приборную доску – курсант как раз выруливал из двора, и старенький автомобильчик прыгал по ямам не хуже горного козла[33], хорошо хоть, вскоре на центральную дорогу вырулили, а то ещё немного, и дубовские пирожки сами бы выпрыгнули. – Но баллистическая-то экспертиза не сутки длится, а дня три-четыре. И пока мой «макарыч» по частям разбирать будут, меня отстранят от всех дел.
– Ясно, – протянул кинолог.
И опять молчание.
– Дим, давай по объездной, а, – попросила Даша, кривясь от количества машин на центральных улицах. – Всё быстрее получится.
– Как скажете, Дарья Ивановна, – покорно согласился курсант, выворачивая руль, и сворачивая на объездную дорогу.
И снова молчание. Под колёса старенькой «копейки» ложились километры свободного от лишнего транспорта асфальта.
Капитан Ивашова-Москалец хотела сделать максимум до того, как её отстранят. Это понимали и сержант-кинолог, и курсант.
Заблудин выстраивал в уме рапорт, Коваль старался представить, что теперь будет. А капитан… Капитан пыталась выстроить более приемлемое логическое объяснение своей интуиции для полковника Дюжева. Полковник поймёт свою ученицу (может быть), но факты и улики противоречат капитанским выводам. И этого нельзя упускать из виду. А ещё это нелепое признание!.. Ей-Богу, как обухом топора по голове!
Словом, поездкой опять наслаждался один Дрын…
– Дрын! Мать твою!..
Женин возмущённый вопль вывел Дашу из задумчивого транса.
Посмотрев в зеркало заднего вида, капитан увидела, что овчар топчась по коленям кинолога, пытается пролезть вперёд к ней. Засмеявшись, капитан завела левую руку назад. В ладонь тут же ткнулся влажный собачий нос, а розовый язык принялся облизывать Дашины пальцы. Овчар завилял хвостом, повизгивая от радости, что ему удалось добиться внимания. Из-за немаленьких размеров пса и ограниченности пространства, Дрын умудрился несколько раз заехать хвостом по физиономии кинолога.
Даша повернулась к Дрыну на сколько позволял ремень безопасности. Овчар замахал хвостом ещё интенсивнее. Рассеянно почёсывая собачий нос, капитан поймала себя на мысли, что невольно посматривает в заднее стекло машины. Какое-то нехорошее предчувствие тревожило её сердце. Дабы избавится от него она правой рукой вытащила из пачки сигарету и прикурила. По прежнему продолжая почёсывать счастливого пса, Даша бросила тревожный взгляд в заднее стекло старенькой «копейки». Объездная трасса была подозрительно пуста. Неприятные коготки тревожного предчувствия заскреблись по сердцу капитана.
Оттолкнув морду пса, Даша снова закурила, но непонятная тревога не отпускала…
Третья сигарета была выкурена так же быстро, как и предыдущие две.
– Коваль! – резко приказала капитан охрипшем от никотина голосом. – В город сворачивай!
Курсант бросил недоумённый взгляд на начальницу:
– Дарья Ивановна! Мы же сейчас в пробки влипнем…
– Да, Даш, ты же сама приказала… – поддержал Диму удивлённый кинолог.
– ЖИВО!!! – рявкнула капитан.
Тревога уже не скреблась, она уже вцепилась острыми когтями в капитанское сердце.
Курсант послушно свернул на ближайшем повороте. Машина ещё пуще запрыгала по дырам в асфальте. Дима снизил скорость, опасаясь, что «копейка» всё-таки развалиться.
– Дима, гони! – прорычала Даша.
Кинолог удивлённо похлопал капитана по плечу:
– Дашка, что случилось-то?
Капитан кинула взгляд в зеркало заднего вида.
– Пока ничего. Но скоро что-то случится…
– Что?!
– Да не знаю я! – досадливо поморщилась Дарья. – Чувствую, что чем скорее доберёмся хотя бы до ближайшего поста ГИБДД, тем лучше…
Старенький мотор взревел как раненый буйвол. Машина запрыгала на ямах ещё интенсивнее.
Заблудин матерился, катаясь по заднему сидению, стараясь не придавить Дрына.
Дарья вцепилась в дверную ручку, изрыгая сквозь зубы проклятия дорожникам. На какое-то мгновение она перестала смотреть в зеркало заднего вида. Когда же её взгляд вернулся к нему…
За «копейкой» неслись неизвестно откуда взявшиеся два мотоциклиста…
Вот, поняла Дарья, это и есть то, что не давало покоя. Два железных коня неотвратимо настигали старенькую машинку…
– Гони, Дима!!! ГОНИ!!!
Рёв мотора перешёл в ультразвуковую тональность. Курсант выжимал, всё что мог, но… Уйти не получится, поняла Даша, с каким-то равнодушием выдёргивая пистолет из кобуры.
– Женя, на пол – ты без табельного, – голос звучал глухо, но ровно. – Дима, хватит насиловать мотор – сбавляй скорость. Как скажу – по тормозам вдаришь…
«Копейка» начала медленно сбавлять скорость…
Мотоциклисты были совсем рядом…
– Давай!!! – крикнула капитан.
Но Коваль не успел исполнить приказ – автоматная очередь прошлась по машине, превращая стёкла в дождь осколков.
Краем глаза Даша заметила, как скатился на пол Женя Заблудин, подминая под себя перепуганного Дрына, как пригнулся к рулю Дима Коваль…
Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, капитан стремительным движение отстегнула ремень безопасности, рванулась через курсанта, и приподнявшись чуть-чуть, как раз на уровень глаз, выстрелила несколько раз из разбитого окна водительской двери.
Табельное оружие рявкало, отзываясь на моторный приказ капитанских пальцев. Послышался визг колёс, пошедшего юзом транспортного средства – во что-то Дашины пули видимо всё-таки угодили, хоть и стреляла капитан наугад. Стремительно удаляющийся рёв моторов… И тишина… Она ударила по ушам и нервам не хуже колокольного набата.
Каким образом Дима Коваль умудрился не выпустить руль и вести машину в слепую, совершенно не понятно, но ясно было одно – выпусти он руль, и покувыркалась бы старенькая «копейка» прямо в кювет, и синяками бы никто не отделался. Но курсант управление не потерял, и теперь побитая машина медленно сбавляла ход…
– Целы? – отдышавшись, как после бега спросила Даша, закрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья.
– Целы, – со стоном отозвался Женя, с трудом принимая вертикальное положение. Дрын поддержал хозяина тихим поскуливанием.
– Курсант?.. – спросила Даша, не открывая глаз и наощупь запихивая пистолет обратно в кобуру.
– Цел, – отозвался курсант, выпрямляясь. – Твою мать! – вдруг рявкнул он, резко выкручивая руль и давя на тормоз.
Машина резко вильнула к обочине… визг тормозов… Дашу швырнуло вперёд, прямо на лобовое стекло…
Реальность замедлила свой бег… Последнее, что запомнила капитан – как разлетается на маленькие сверкающие кусочки лобовое стекло, как она соскальзывает по бежевому капоту на землю…
Только вот вместо пожухлой травы вперемешку с грязным снегом, она упала на хорошо утоптанную землю, и почему-то совершенно сухую… Успев сгруппироваться при падении с капота машины, Даша выполнила красивый перекат и вскочила на ноги…
______________________________
33-В России нет дорог! Есть только направления…
(30 Июн 2008 02:54)
(23 Июл 2008 23:00)
, и в стиле "Слепой против Глухого на хате Немого" 
Ничего, если я тут скажу про факт? Внутренние войска не охраняют тюрьмы. А СИЗО никогда и не охраняли(((
